Илья Виницкий - Граф Сардинский - Дмитрий Хвостов и русская культура

Амелин Максим . Графу Хвостову, при выходе из печати избранных его сочинений // Гнутая речь. М., 1992–1996. Послушайте авторское исполнение этого стихотворения здесь: http://lj-editors.livejournal.com/76605.html.

«La Promenade du mois de mai nous était parvenue dans le tems de sa publication; mais nous n’avions pas jugé à propos de parler de ce petit poème de circonstance, auquel nous ne pensions pas que l’auteur lui – même attachât une grande importance. Nous y avons remarqué beaucoup de lieux communs, nous dirons même de trivialités; s’il se propose défaire entrer ce morceau dans ses œuvres, nous appellerons principalement son attention sur plusieurs passages des pages 5, 10, 15 et 18» (Revue encyclopédique (1826), t. 32, p. 673). О страшной обиде Хвостова на это издание и организованной им кампании за восстановление его репутации на Западе мы уже говорили.

Первым на «заимствования» из «Майского гулянья» в «Народном доме» Заболоцкого обратил внимание замечательный исследователь и поэт А.Н. Егунов. Как пишет Татьяна Никольская, обнаруженные им «совпадения в этих текстах были удивительные и говорили о знании Заболоцким поэмы Хвостова, повлиявшей на поэтику Заболоцкого обэриутского периода» [Никольская]. К сожалению, текст этой новаторской статьи Егунова не сохранился.

Издатель и редактор сочинений Хвостова Авксентий Мартынов писал в восторженной рецензии на «Майское гулянье», опубликованной в «Украинском журнале»: «После веселого изображения ремесленника, после романтической картины печального, можно ли было ожидать столь внезапного и смелого перехода к толико сильным ощущениям и столь высокому предмету? Вот одно из отличительных свойств истинной поэзии! Вот поэзия чувства и восторга! Вот черта великого таланта!» (Украинский журнал. 1824. № 14. С. 66).

В мае же были опубликованы отрывки из этого стихотворения в «Благонамеренном» и «Дамском журнале».

Арзамасская Кассандра (Тургенев) как в воду глядела.

Комментаторы спорят о том, какую именно глупость Милорадовича имел в виду Пушкин (Гиллельсон, Кумпан, Кулагин). По версии Кулагина, такой глупостью было решение Милорадовича поместить в ротонде Воксала портрет певца Екатерингофа. Гипотеза, по нашему мнению, не очень удачная. Скорее всего, глупостью графа Пушкин считал создание самого этого полного дурацких затей парка. Заметим также, что Пушкину могла быть известна эпиграмма на Милорадовича, приписывавшаяся А.Е. Измайловым Хвостову «Строителя забав не любят, видно, музы: / Его несчастливы с Харитами союзы; / Что он ни затевал, / То все вода снесла или огонь пожрал» (намек на петербургское наводнение 1824 года и пожар в Екатерингофе).

«Хвостов, – пишет Тынянов в статье «О пародии», – шлет свой мраморный бюст морякам Кронштадта. ‹…› Хвостов раздает свои портреты по станциям. Вместе с тем рисунок к басне Измайлова “Стихотворец и черт”, героем которой является навязчивый стихотворец – с совершенно явными намеками на Хвостова, – попадает в лубок…» [Тынянов 1977: 306].

В протоколе заседания Академии от 22 мая 1809 года говорится: «Его Сиятельство граф Дмитрий Иванович Хвостов сообщил для Зала Академического собрания живописный свой портрет и во время собрания читал сочиненные им стихи к живописцу, оный портрет писавшему» (цит. по: [Мухин: 306]).

Отсюда прямой путь к вымышленному «портрету» Козьмы Пруткова (в плаще-альмавиве, с двумя бородавками и лирой) и сопутствующему этому портрету стихотворению «Когда в толпе ты встретишь человека…».

Об успехах промышленности в России вообще и в особенности о фарфоровой фабрике купца Попова // Отечественные записки. Ч. 24. № 66. С. 117.

«Я набожно следовал правописанию подлинника, – сообщает князь Петр Андреевич своим корреспондентам. – Я снял портрет со стены для списания стихов и оставил его на столе; хозяйка, принужденная повесить его опять на место, сказала при сем: “Ох, какой же неугомонный этотъ граф! Все проезжающие снимают его. Примите сию бедную дань и приобщите ее к богатым материалам, собираемым вами в Музеуме Хвостовском”» [Карамзин 1866: 403–404].

«Граф Хвостов, – писал в 1818 году знакомец Дмитрия Ивановича, харьковский профессор В.Г. Маслович, – имеет уже 60 лет, росту среднего, несколько сутуловат, в лице и корпусе больше полон, но в ногах сух. Волосы у него зачесаны вверх. Одевается довольно неопрятно, жилет всегда замаран табаком. Фрак на нем по большей части истемна-серый, а исподнее всегда короткое немецкое, еще более жилета замаранное. Сапоги большие, длинные и сверху с заворотившимися голенищами. Походка его особенная, ноги волочатся по земле, а колени согнуты, но это, надо думать от лет, а не от худой привычки…» [Зуев: 71]. Сравним с этим описанием известную нам подлую эпиграмму Дмитриева: «Подзобок на груди, и подогнув колена…»