Давид Дубровский - Проблема идеального. Субъективная реальность

Проблема диалогичности мышления имеет давнюю философсгую традицию. В последние годы она плодотворно разрабатывалась на литературоведческом материале М. М. Бахтиным (см. [28]), а также другими авторами (см. [131]). Некоторые важные аспекты этой проблемы освещались и в философской литературе (см. [34]).

См. более конкретное описание этого в работе [104, гл. III]. Важно отметить, что у личностей с высоким творческим потенциалом обнаруживается особенная интенсивность такого рода биполярных отношений. При этом наблюдается парадоксальное на первый взгляд сосуществование противоположных интенций и ценностных установок. Подобная «творческая амбивалентность», «двойственность» хорошо раскрыта А. Н. Луком на большом и интересном фактическом материале [см. 132, особенно с. 172—175].

Подробное описание этой метаморфозы приводится И. С. Коном [104, с. 82—83].

Оригинальный анализ этого отношения дан в работе Е. В. Черно-свитова [227].

К этому виду состояний относятся не только религиозно-мистическое и гедонистическое по своему содержанию переживания, но и творчески целеустремленный порыв — «способность к экстатической концентрации всех душевных сил» [224, с. 77], столь ярко проявлявшаяся у многих выдающихся поэтов.

У Тютчева оно выражено так. «Упразднен ум, и мысль осиротела. В душе своей, как в бездне, погружен, и нет извне опоры и предела». Аналогичные состояния описываются исследователями, проводившими на себе эксперименты в условиях сенсорной депривации после приема ЛСД (см. [257]).

См. [256]. В этой книге известный мастер Дзэн пытается осмыслить свой опытс научных позиций, подробно описывает технш^ упражнений, приводящих к самадхи, и анализирует их с позиций физиологии; любопытна его критика идеализма (особенно концепции Гуссерля).

Субъективное переживание времени в этих состояниях существенно меняется; это можно сказать и о субъективном отражении пространства. Проблема временного и пространственного аспектов структуры субъективной реальности представляет большой теоретический интерес и требует специального исследования Накоплен большой и ценный материал, ждущий, так сказать, философского освоения и отчасти осмысливаемый в этом плане представителями соответствующих научных дисциплин (см., например, [66, гл. 5]).

Укажем в этой связи также на выдающиеся этнографические исследования В. Тэрнера, посвященные ритуалам африканского племени ндсбу (см. [274]). В этих исследованиях исключительно четко выявлена конкретная социально-нормативная структура индивидуального сознания в ее развитии (см. [29]). Большой интерес представляет также анализ исторической диалектики социально-нормативного и личностного, проведенный Г. С. Кнабе на материалах произведений Корнелия Тацита (см. [102]).

См. в этой связи содержательную обзорную статью [70].

Выяснение этой диалектики является важным условием эффективной критики тезиса о непознаваемости «чужой субъективности». Capip утверждал, например, что «наша субъективность непознаваема» [265, с. 298]. Принятие этого тезиса, означающего непознаваемость не только «чужой субъективности», но и своей собственной, ставит под вопрос познавательную способность человека вообще.

Решение этой задачи предполагает тщательное критическое рассмотрение различных феноменологических построений и систематизации, созданных западными философами в последние десятилетия. Причем важно не упускать из виду, что такого рода проблематика находилась в центре внимания не только экзистенциалистов и последователей Гуссерля, но и представителей других направлений, (см., например, [240,243, 259] и др.).

Результаты этих работ широко обсуждаются в англоязычной философской литературе. См. перечень приводившихся нами ранее публикаций наэту тему [73, с. 94].

Например, В. И. Толстых пишет: «Наследуя позицию, выдвинутую в свое время Декартом и картезианцами, современные «философы от естествознания» отстаивают ложную от начала до конца «психофизическую» проблему» [79, с. 37].

Взятое в категориальном смысле понятие информации логически независимо от различных концепций количества информации (вероятностной, алгоритмической и др.) и соответственно от понятий количества информации, хотя последние не противоречат первому.