Дан Хили - Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства

Данная книга — одно из многочисленных исторических исследований однополой любви, появившихся за последнее время и посягающих на непогрешимость сложившейся на сегодня закосневшей секс-гендерной системы. Большинство этих работ посвящено западному индустриальному обществу 3. Но соответствующий анализ других наций и культур не менее важен, поскольку миграция идей о сексуальности и гендере из Европы и США наложила существенный отпечаток на конструкцию властных отношений в этих обществах 4. Изучение сексуально-гендерного диссидентства в России не обходной маневр с целью отойти от некоего воображаемого магистрального исторического повествования, чтобы возвысить «сексуальное меньшинство». Автор монографии избрал узкую историческую тему, желая показать, как до недавнего времени вся сексуальность сводилась к одной лишь гетеросексуальности, считавшейся единственно естественной 5. Не принимая во внимание фактор гомосексуальности, мы не сможем понять всех мотиваций действий российской власти в 20-м столетии. Тайной за семью печатями окажется для нас обусловленность формы власти гендером (в развивающейся стране гендер может стать ключевой ареной борьбы за власть), если оставить без внимания однополые отношения (same-sex relations) как важную составляющую гендерной и сексуальной идентичности.

В силу различных причин советские и западные работы по истории гендера и сексуальности в России игнорируют контртрадиционные гендеры и влечения. Когда речь заходит о гомосексуальности, они не придают должного внимания ее значимости. Надеюсь, нижеследующий обзор трактовок этих тем в исторической литературе будет способствовать лучшему пониманию сексуального и гендерного наследия России.

Дискуссии относительно позднего обращения к проблемам секса в СССР обычно начинаются с цитирования известной фразы эпохи гласности, произнесенной одной из участниц американо-советского телемоста: «У нас секса нет» 6. Коммунистический режим ограничивал дискуссии о поле только профессиональной литературой, которая тщательно контролировалась, что порой выливалось в полный абсурд 7. Идеологические установки, выработанные в сталинскую эпоху, постулировали отсутствие необходимости обсуждать «нормальные» половые (sexual) отношения между мужчинами и женщинами. Социализм создал «гигиенические» условия (экономическая стабильность, рациональное брачное законодательство, охрана материнства и детства), благоприятствовавшие не вызывавшей проблем естественной гетеросексуальности. Сексуальные перверсии («половые извращения»), очевидно, должны были отойти в прошлое, поскольку социализм устранил источники пресыщенности, излишеств и эксплуатацию женщин — всё то, что считалось причиной подобных отклонений в капиталистическом обществе. Мужская гомосексуальность была молчаливо и безоговорочно признана преступной, а с незначительным числом прочих перверсий «сексуальные патологи» («сексопатологи») легко справятся в психиатрических больницах 8.

Согласно этой поздней советской парадигме, пол — это без-возрастной внеисторический естественный феномен. История «женского вопроса», который, как утверждалось, был решен при реализации масштабных проектов первой пятилетки, представляла собой единственную тему, в рамках которой могли вестись сдержанные дискуссии относительно социализма и пола до и после большевистской революции 1917 года 9. Историкам приходилось отстаивать нормы, установленные «зрелым социализмом», и делали они это с безапелляционностью, превосходившей самого Владимира Ильича Ленина (1870—1924). Под каким бы углом зрения ни возникала необходимость рассмотрения сексуальности в литературе или биографических трудах, советские историки были приучены объявлять это излишне «сексологическим», более достойным внимания врачей, нежели профессиональных историков 10. Кроме того, советское неприятие и непонимание мужской гомосексуальности нанесло непоправимый вред многим биографическим исследованиям 11. Советский идеологический пуритантизм выливался в сокрытие биографической документации, которая могла подорвать миф об универсальной гетеросексуальности и патриотической половой сдержанности 12.

В западной же исторической литературе мало кто подвергал сомнению этот советский миф. Было несколько попыток дискуссий относительно однополых отношений, и лишь некоторые оказали влияние на политическую и социальную историографию. Самые ранние исследования гомосексуальности в России 20-го столетия ограничивались этнографическими описаниями или полемикой по поводу идеологии сексуальной реформы 13.