Пол Халперн - Квантовый лабиринт. Как Ричард Фейнман и Джон Уилер изменили время и реальность [litres]

Долгое путешествие только укрепило дружбу двух мужчин. За окнами проносились бесконечные поля и слегка всхолмленные пейзажи плато Озарк, а они разговаривали о жизни, увлечениях и взглядах на физику. Неоднократно они брали пассажиров, невзирая на внешний вид: даже самый мрачный и грязный автостопщик не мог смутить Фейнмана. Ну а Дайсону только оставалось полагаться на суждения спутника и получать удовольствие от поездки, не пытаясь предвидеть, что произойдет в следующий момент.

Когда приятели почти достигли Оклахома-Сити, небеса внезапно разродились ливнем. Дорога оказалась под приличным слоем воды, так что им пришлось вернуться в городок Винита и поискать место, где можно укрыться от стихийного бедствия. Поскольку другим путешественникам пришла в голову та же идея, выбор оказался невелик.

Фейнман решил остановиться около подозрительного на вид отеля, где место в комнате на двоих стоило пятьдесят центов за ночь, но зато двери в комнату не было, ее заменяла висящая простыня. Ну а манеры юных дамочек, которыми кишело заведение, навели Дайсона на мысль, что они угодили в бордель. По этому поводу он несколько разнервничался и решил не выходить из комнаты даже в ванную. Но поскольку деваться больше было некуда, они решили «окопаться» здесь, надеясь на лучшее.

Дождь молотил по крыше, и под его аккомпанемент два молодых физика позволили себе предельную откровенность. Фейнман вспомнил жизнь в Лос-Аламосе и признался, что считает только вопросом времени тот момент, когда ядерное оружие разрушит мир. Дайсон поразился такому апокалиптическому взгляду на будущее.

Ричард выглядел словно Кассандра с холодной головой, убежденная, что катастрофа неизбежна, но продолжающая жить как обычно.

Мир рядом с его нормальностью казался сошедшим с ума.

Потом их дискуссия повернула в сторону квантовой электродинамики, и Фейнман выразил надежду распространить свои методы на все известные силы, в конечном итоге достигнув единства, ускользнувшего от Эйнштейна. Если интеграл по траекториям работает для электромагнетизма, то почему бы не приложить его к ядерным взаимодействиям и гравитации?

Ричард описал грандиозную перспективу, в которой набор диаграмм, отражающих все возможные траектории, позволит нанести на карту все, что существует в природе.

Дайсон возразил, что куда лучше будет для начала сосредоточиться на электродинамике и согласовать друг с другом разные квантовые подходы: Фейнмана, Швингера, японского ученого Синъитиро Томонаги (он разработал свою концепцию во время войны, в научный оборот ее ввели Бете и Оппенгеймер вскоре после конференции в Поконо).

Теория Томонаги напоминала то, о чем говорил Швингер, но выглядела проще, ее описание возникло в японских журналах в 1943 году, а перевод на английский появился в 1948-м. Японский ученый во время конфликта был изолирован от научного сообщества, и поэтому его озарение поистине удивляло, особенно с учетом того, что оно появилось до открытия Лэмбовского сдвига.

На следующий день дождь все же закончился, и Ричард с Фрименом поехали дальше в сторону Техаса. На подъезде к Альбукерке они превысили скорость, попались на этом и получили штраф на астрономическую сумму.

В суде Фейнман, к счастью, убедил судью смягчить наказание.

После того как они разобрались с этим делом, Дайсон сказал «адью» и сел в автобус до Санта-Фе. Фейнман остался в Альбукерке лишь для того, чтобы узнать, что женщина, с которой он переписывался, не живет по старому адресу.

Но он некоторое время пробыл в городе, испытывая удачу с разными дамочками в барах по трассе 66.

После Санта-Фе Дайсон пересаживался с автобуса на автобус, двигаясь на восток, в Мичиган. Он сам определял скорость передвижения, поскольку у него была куча времени до начала семинара. Колеса давили пыль на пересекающих прерию дорогах, солнце садилось за плоский горизонт, а молодой британец вел долгие разговоры с попутчиками.

Семинар, которым руководил Швингер, оказался удивительным.

На каждой лекции мел в руке Джулиана порхал по доске, слева направо, сверху вниз, снова и снова, оставляя за собой блестящие, выверенные уравнения. Каждый шаг следовал за предыдущим, определялся железобетонной математической логикой. Единственным недостатком казалось то, что тезисы нельзя было выразить в графическом виде, и поэтому они выглядели, скорее, математическими, чем физическими.