Элизабет Лофтус - Миф об утраченных воспоминаниях [Как вспомнить то, чего не было] [litres]

– Итак, – начала я, сразу переходя к делу, – когда вы впервые испытали на себе давление общественности?

Элен добродушно засмеялась. Мне с самого начала понравилась эта дружелюбная женщина с кудрявыми седеющими волосами и очаровательной улыбкой.

– После публикации «Мужества исцеления» я несколько месяцев путешествовала по Европе, – рассказывала она. – Я была совершенно оторвана от всей этой неприятной шумихи, которая поднялась вокруг нашей книги, и темы вытесненных воспоминаний в целом. – Ее лицо приобрело задумчивое выражение. – Несколько месяцев назад, когда я вернулась в Калифорнию, мой соавтор Лора Дэвис показала мне огромную кипу материалов, которые она собирала все это время, – газетные вырезки, редакционные статьи, научные публикации, письма от обвиненных родителей, книги из Фонда синдрома ложных воспоминаний 3. Там было столько материалов, и в них было столько враждебности, что, увидев все это, я сразу воскликнула: «Боже мой, да ведь на нас подадут в суд!» Лора посмотрела на меня и сказала: «Забавно. Моей первой реакцией было: “Боже мой, да ведь нас убьют!”»

Я вспомнила о Майке Паттерсоне, и Даге Нейгле, и обо всех других обвиненных родителях, с которыми успела познакомиться, и спросила себя, был ли кто-нибудь из них способен на убийство. Я бы сказала – нет. Гнев был для них вторичной эмоцией, менее важной, чем страх и душевная боль, которые заставляли их вопреки всему надеяться, что когда-нибудь их дети к ним вернутся. Но все это так сильно напоминало спор о легализации абортов, что мне стало не по себе. Активисты с оружием нападали на врачей, делающих аборты. В чем заключалось сходство между этими двумя ситуациями? Кто в кого собирался «стрелять» и по каким идеологическим или личным причинам?

Меня пугало, что люди, вовлеченные в наш спор, допускали саму мысль о возможности насилия. Угроз становилось все больше еще и потому, что СМИ в последнее время стали концентрироваться на «насильственных» эффектах психотерапии. Всего пару дней назад я обнаружила на своем автоответчике сообщение от женщины, которая заявляла, что знакома с верховным сатанистом, обладающим некими нечеловеческими силами и способным связываться с людьми по всему миру и воздействовать на их разум. «Возможно, людям было бы проще справляться с болью, если бы они знали, что на них действуют внешние сатанистские силы, а не зло, разрывающее их изнутри», – говорила эта женщина. Я несколько раз прослушала запись, но так и не смогла понять, на чьей стороне Сатана.

Временами мне казалось, что весь мир окончательно сошел с ума.

– Как нам преодолеть гнев, который нас разобщает, и научиться работать вместе, чтобы помогать жертвам сексуального насилия? – спросила я. – Вы целыми днями беседуете с жертвами…

– …и ночами, – мягко перебила Элен.

– Днями и ночами, – продолжила я, – и на основе сказанного ими вы пришли к выводу, что воспоминания могут вытесняться, а затем, годы или даже десятилетия спустя, возвращаться в виде флешбэков. Будучи ученым, я обязана требовать доказательств. Где подтверждение того, что эти вытесненные воспоминания достоверны?

Тогда Элен рассказала мне историю о своей близкой подруге, к которой однажды, во время занятия любовью, внезапно вернулось воспоминание двадцатилетней давности. В последнее время она по непонятной причине находилась в депрессии, и во время секса она в мыслях постоянно уплывала куда-то. В конце концов ее партнер спросил, все ли в порядке. И тогда к ней внезапно, без всякого предупреждения вернулось воспоминание. Ее тело словно растворилось, а разум начал стремительно выходить из-под контроля. Ею овладело горе и стыд. Образы словно всплыли откуда-то изнутри, а вместе с ними появилось чувство, что она наконец-то, впервые в жизни узнала правду. Когда-то давным-давно кто-то сделал ей очень больно. Подруга Элен тряслась и рыдала, и слова вырвались из нее прежде, чем она поняла, что собирается сказать: «Меня изнасиловали в детстве».

Следующие несколько месяцев показались подруге Элен сущим адом: воспоминания возвращались одно за другим, и она пришла к выводу, что ее насиловал дедушка. Ее мучили постоянные непредсказуемые флешбэки, она страдала от бессонницы, депрессии, перепадов настроения и приступов плаксивости. Но хуже всего было то, что ей приходилось бороться с обезоруживающими сомнениями и неуверенностью – может, этого никогда и не происходило. Может, я все это просто выдумала. Элен успокаивала свою подругу, убеждая ее, что эти воспоминания должны быть достоверными, ведь она испытывала такую сильную и всеобъемлющую боль. Никто не стал бы по своей воле идти на подобные мучения.