Джеймс Баллард - Хрустальный мир (сборник)

Когда они подошли к дверям его номера, Луиза высвободила свою руку и шагнула в полумрак комнаты. Войдя следом, Сандерс закрыл за собой дверь. Луиза повернулась к нему; бледное сияние неоновой вывески, пробивавшееся снаружи, освещало половину ее лица и рот. Очки упали на пол, когда их руки соприкоснулись, и Сандерс обнял ее, освободившись на какое-то время от Сюзанны Клэр и ее темного лика, словно тусклый фонарь маячившего у него перед глазами.

Вскоре после полуночи раскинувшийся на своей кровати Сандерс внезапно проснулся, почувствовав, как Луиза трогает его за плечо.

— Луиза?.. — Он потянулся и обнял ее за талию, но она высвободилась из его рук. — В чем дело?

— Окно. Подойди, взгляни на юго-восток.

— Что?.. — Сандерс всмотрелся в ее серьезное лицо; освещенное лунным светом, оно указывало ему в сторону окна. — Сейчас, Луиза…

Она ждала у кровати, пока он пройдет по выгоревшему коврику и отодвинет противомоскитную сетку. Взглянув вверх, он всмотрелся в усыпанное звездами небо. Прямо перед собой в сорока пяти градусах над горизонтом он отыскал созвездия Тельца и Ориона. Мимо них двигалось какое-то светило немыслимой величины, отбрасывая перед собой пышную корону света и затмевая на своем пути меньшие звезды. В первый миг Сандерс не узнал в ней спутник серии «Эхо». Яркость его возросла по меньшей мере десятикратно, превратив ничтожную булавочную головку света, столько лет добросовестно бороздившую ночное небо, в сверкающее светило, уступающее яркостью только Луне.

По всей Африке, от Либерийского побережья до берегов Красного моря, теперь был виден этот огромный светильник, горящий тем же самым светом, который сегодня днем поразил Сандерса внутри удивительных кристаллических цветов.

С сомнением подумав, что спутник мог потерять герметичность и обрасти алюминиевым облаком, превратившимся в своего рода зеркало, доктор Сандерс наблюдал, как сверкающая сфера движется на юго-восток. Когда ее свет померк, темный полог леса засверкал миллионами светящихся точек. Рядом с Сандерсом в обрамлении бриллиантов сияло белое тело Луизы; внизу, словно спинка спящей змеи, поблескивала черная поверхность реки.

В темноте истертые колонны галереи, словно бледные призраки, отступали к восточной окраине города, осеняемые сверху безмолвным лесным пологом. Сандерс остановился у самого входа в отель, предоставив ночному ветерку играть своим измятым костюмом. Слабый запах духов Луизы все еще держался у него на лице и руках. Он вышел на дорогу и посмотрел вверх на окно своей комнаты. Встревоженный зрелищем пересекавшего ночное небо спутника, словно предупреждающего о чем-то, Сандерс покинул свой узкий, с высоким потолком, гостиничный номер и решил немного прогуляться. Пока он шагал вдоль по галерее в сторону реки, то и дело минуя очередного аборигена, спящего, свернувшись калачиком, в гнезде из гофрированной бумаги, мысли его кружили вокруг Луизы с ее живой улыбкой, нервными руками и одержимостью темными очками. Впервые он почувствовал себя до конца убежденным в полной реальности самого Порт-Матарре. Уже поблекли его воспоминания о лепрозории и Сюзанне Клэр. Кое в чем лишилось смысла само путешествие в Монт-Ройяль. Уж всяко разумнее было бы вернуться с Луизой в Форт-Изабель и попытаться там заново обустроить свою жизнь, основываясь на отношениях с ней, а не с Сюзанной.

Однако потребность найти Сюзанну Клэр, чье далекое присутствие, словно таящее в себе угрозу светило, нависло над джунглями где-то в районе Монт-Ройяля, не исчезла. Да и у Луизы, как он чувствовал, тоже были другие заботы. Она рассказала ему кое-что о своем неспокойном прошлом, о детстве в одной из французских общин в Конго, об унижении, которое она перенесла позже, во время восстания за независимость против центрального правительства, когда ее и еще нескольких журналистов схватила мятежная жандармерия в восставшей провинции Катанга. Для Луизы, как и для него самого, Порт-Матарре с его выхолощенным светом был нейтральной точкой, мертвой зоной на африканском экваторе, куда занесло их обоих. Тем не менее вовсе не обязательно что-либо свершившееся здесь — между ними или с кем-то еще — должно было иметь далеко идущие последствия.

В конце улицы, напротив освещенных окон почти пустой префектуры, Сандерс повернул направо и зашагал вдоль реки в сторону местного рынка. Пароход уже отбыл в Либревиль, и главный причал опустел, маячили только корпуса четырех десантных катеров, пришвартованных парами. За рынком, ниже по течению, раскинулась гавань для местных суденышек — целый лабиринт крохотных причалов и шатких мостков. Этот плавучий лачужный городок, насчитывающий сотни две лодок и плотов, по ночам служил приютом торговцам с рынка. Кое-где в железных очагах, установленных прямо на палубе, полыхало пламя, освещая спальные кабинки под причудливо изогнутыми крышами из листьев местных пальм. Один, от силы два человека сидели на перекинутых над лодками мостках, да еще в конце первого причала виднелась горстка игроков в кости; в остальном же плавучий лагерь хранил безмолвие, а спрятанные здесь ювелирные изделия скрывала тьма.