Кассия Сен-Клер - Тайная жизнь цвета [litres]

Звук, который услышал 24-летний инженер-ядерщик Александр Ювченко в 1:23 ночи 26 апреля 1986 года, не был похож на взрыв. Это был глухой, вибрирующий удар. Через две-три секунды радиация вырвалась из защитного кожуха четвертого энергоблока Чернобыльской ядерной электростанции, где работал Александр. Тогда и раздался оглушительный грохот, сопровождавший величайшую антропогенную катастрофу в истории человечества [507].

Ювченко пошел работать на Чернобыльскую АЭС потому, что это была одна из лучших атомных электростанций в СССР, там платили хорошую зарплату, а работа была очень интересной. Той ночью, однако, ничего особенного не ожидалось: он контролировал систему охлаждения реактора, которую до этого вручную перевели на пониженный режим электропитания – это было частью регулярной проверки на безопасность. Он беседовал с коллегами, когда ядерные стержни начали опускать в воду, чтобы охладить их. Это вызвало самопроизвольный всплеск энергии такой силы, что 1000-тонную защитную плиту, закрывающую активную зону реактора, сорвало. Это вызвало серию взрывов и выбросов радиоактивного урана. Куски горящего графита и часть здания взлетели на воздух [508] [509]. В интервью для журнала New Scientist Александр вспоминал клубы пара, тряску, выключающееся освещение, бетонные стены, изгибавшиеся, как будто сделанные из резины, падающие вокруг него вещи; первым делом он подумал, что началась война. Он пробирался по разрушавшемуся зданию, спотыкаясь о почерневшие тела [510], пока не наткнулся на огромную воронку там, где только что было здание энергоблока. И только тогда он заметил свечение:

Я увидел огромный луч света, устремленный от реактора в бесконечность. Это было похоже на луч лазера, вызванный ионизацией воздуха. Он был синеватый, очень красивый [511].

Нет ничего удивительного в том, что яркий бледно-голубой цвет стал цветом электричества в массовом восприятии. В конце концов, потусторонний, жутковатый ореол, окружающий высокорадиоактивные материалы после испытаний, как и тот, что видели в Чернобыле, голубого цвета. И другие виды электрических разрядов, известные издавна и издавна же озадачивавшие наблюдателей, такие как электрические искры и молния, вызывают схожие эффекты – огни святого Эльма, например, танцующие на мачтах кораблей и в окнах самолетов во время грозы, окрашены в светло-синий цвет, иногда с тонами фиолетового ( см. здесь). Этот эффект вызван ионизацией воздуха: молекулы азота и кислорода перевозбуждаются и испускают фотоны, видимые невооруженным глазом.

Голубой цвет и электричество сошлись гораздо раньше, чем можно представить. Чуть приглушенный цвет барвинка под названием «электрический голубой» вошел в моду ближе к концу XIX века примерно тогда же, когда Джозеф Суон и Томас Эдисон методом проб и ошибок подбирались все ближе к тому, чтобы сделать электричество источником света. Издание Британской ассоциации галантерейщиков упоминает «фай [512]и бархат цвета темный электрик» в январе 1874 года; а журнал Young Ladies’ Journal отмечал уличное платье «электрического синего, повторяющего строгий траурный фасон» в ноябре 1883 года [513]. Идея «электрического синего» всегда была созвучна новизне. Современникам Викторианской эпохи, на глазах которых электрический свет выбирался из лабораторий и фабрик в фешенебельные отели и частные дома, он должен был казаться зримым воплощением будущего, которое происходит уже сегодня. В этот оттенок всегда (кроме краткого периода 80-х и 90-х годов XX века) были окрашены наши представления о технологиях будущего и технократическом мире. И если в фильме «Матрица» в 1999 году будущее мерцало призрачным зеленым цветом монохромных дисплеев (на деле устаревших и вышедших из употребления еще в 80-х, но все еще почему-то изображаемых футуристическими), то в фильме «Особое мнение», вышедшем через три года, технология будущего окрашена уже в голубой электрик.

Тот же цвет мы видим в обеих версиях «Трона» – и в 1982, и в 2010 годах, в рекламных кадрах «Начала» (2010) и в оттенках тревожной человеческой антиутопии в «ВАЛЛ-И» (2008). И хотя мы представляем будущее именно в таком цвете, голубой электрик, очевидно, заметно нас нервирует; возможно, мы просто не доверяем ни силам, которые оказались в нашем распоряжении, ни самим себе. Как слишком хорошо понял Александр Ювченко [514], цена ошибки может быть разрушительной.