Кассия Сен-Клер - Тайная жизнь цвета [litres]

Профессор Шосс потратил год на многочисленные опыты. Сначала он замерял физическую силу 153 молодых людей, половина из которых в течение одной минуты внимательно смотрели на темно-синий картонный лист, а другая половина – на розовый [253]. Все, кто смотрел на розовый, кроме двоих, показали результаты ниже средних значений. Заинтригованный ученый использовал более точный способ измерения силы – с помощью динамометра – на еще 38 испытуемых: розовый сделал с ними то же, что и стрижка с Самсоном [254]. И вне стен лаборатории этот цвет показал себя таким же действенным. 1 марта 1979 года два старших офицера в Исправительном центре ВМФ США в Сиэтле Джин Бейкер и Рон Миллер покрасили одну из камер в розовый, чтобы понаблюдать, какое воздействие это окажет на заключенных. Они аккуратно добавили одну пинту полуматовой масляно-алкидной красной краски в галлон чистой белой латексной, получив идеальный «розовый Pepto-Bismol» [255]. Им они покрасили стены, потолок и решетку камеры [256]. До того насилие было, по словам Бейкера, «колоссальной проблемой», но за 156 дней после покраски не произошло ни единого инцидента [257]. Схожие результаты получены и в подростковой колонии Kuiper в Сан-Бернардино; фактически, радостно докладывал доктор Пол Боккумини, «это сработало настолько хорошо, что служащие вынуждены были ограничить их [правонарушителей] обработку, поскольку подростки становились слишком слабыми» [258].

Шосс начал общественную кампанию для демонстрации возможностей названного в честь двух офицеров «розового Бейкера – Миллера» эффективно высасывать силу даже из самых могучих людей.

Во время одного из эффектных телешоу он испытал его на действующем Мистере Калифорния – бедолага-культурист едва осилил один подъем на бицепс. Вскоре это стало элементом американской поп-культуры. «Розовый Бейкера – Миллера» переполз на сиденья пассажирских автобусов, на стены многоквартирных домов, изоляторов для пьяниц в городишках по всей Америке (отсюда и его прозвище – «розовый вытрезвитель») и, наконец, на шкафчики в раздевалках гостевых команд на стадионах для американского студенческого футбола [259].

Конечно, другие ученые подвергли открытие критике. За следующее десятилетие эффективность «розового Бейкера – Миллера» проверяли на всем, чем можно, – от уровней беспокойства до аппетита и способности к кодированию и шифрованию. Результаты были противоречивыми. Исследование 1988 года, например, не обнаружило связи между этим оттенком и кровяным давлением или силой, но зафиксировало значительное воздействие розового на скорость и точность участников стандартного теста на распознание символов [260]. Исследование 1991 года выявило, что у эмоционально нестабильных испытуемых, помещенных в комнату розового цвета, несколько снижается и «верхнее», и «нижнее» артериальное давление. Еще одно исследование показало, что розовый цвет сокращает время, необходимое человеку для успокоения [261].

Сегодня, однако, «розовый Бейкера – Миллера» встречается очень редко, даже в тюрьмах. Похоже, со снижением уровня преступности в США – стране, где проводилось подавляющее большинство тестов, – приоритеты изменились. Этот цвет, ко всему прочему, очень нездоровый на вид, поэтому, возможно, охранники, медсестры и надзиратели не желали находиться в его окружении столь же сильно, как и их подопечные. На сегодня мир в целом утратил интерес к «розовому Бейкера – Миллера», и сотни вопросов о его воздействии на поведение остаются без ответа – до следующего всплеска преступности, вероятно.

Первые шесть десятков лет XX века каждый четверг ровно в четыре пополудни над водами залива Саутгемптон раздавался характерный гудок и крупный круизный лайнер компании Union-Castle отчаливал от причала и неспешно скользил на юг, курсом на Кейптаун. Даже если расписание почему-то нарушалось, перепутать корабли этой компании с любыми другими было затруднительно – алые трубы с черной каймой, сверкающая ослепительной белизной верхняя палуба и чуть скромнее окрашенный в тусклые лавандово-серо-розовые тона корпус. Рекламные плакаты компании не жалели красок – гордые розоватые форштевни разрезали синие волны на фоне залитых солнцем пейзажей.

Однако воображение британского морского военачальника лорда Маунтбеттена, задумавшегося в 1940 году на борту своего эсминца Kelly , вряд ли занимали такие беспечные картины [262]. За первый год Второй мировой войны королевские ВМС Великобритании понесли ужасающий урон; пилоты Люфтваффе выискивали британский конвой с неба, а стаи немецких субмарин караулили их под водой. Явные потери были ужасны, но гораздо хуже было то, что в ходе войны Великобритания целиком и полностью зависела от поставок извне. Было совершенно ясно, что нужно что-то делать. Капитаны начали экспериментировать с различными маскировочными окрасками в надежде провести своих противников. Некоторые пытались довести до совершенства резкий камуфляж времен Первой мировой, целью которого было не столько укрыть корабль от обнаружения, сколько запутать атакующих, затруднив определение курса, скорости и дистанции до корабля – так же действует яркий камуфляж зебры. Другие пытались комбинировать разные оттенки серого – темный на корпусе, светлый для надстроек, чтобы окраска корабля имитировала разницу между цветом моря и неба [263].