Валерий Полищук - Пути в незнаемое

Я не любил Сергея Сергеевича, плакат меня раздражал, но, зная, какую ценность он представляет для заведующего лабораторией, я даже и не пытался перевешивать его на другое место. И вот теперь, когда мы с моим лаборантом Витей долбим старые кирпичи под отверстия для кронштейнов, мне кажется, что Сергей Сергеевич испытывает некое удовлетворение: «Вот, — наверно, думает он, — новую установку тоже делают под присмотром Михаила Васильевича…»

Так или иначе, но установка была собрана, и я был очень доволен, что мы не поленились пробить глубокие отверстия в стене: теперь в самом центре полки, как раз под портретом и плакатом, был установлен не любящий тряски и вибрации компаратор — микроскоп, с большой точностью определяющий расстояния между объектами. В поле зрения компаратора внутри тонкого капилляра, наполненного жидким трансформаторным маслом, находится пузырек воздуха. Если масло в капилляре движется, то вместе с маслом движется и пузырек. Капилляр тонкий, пузырек движется медленно — по сантиметру в час, и мы надеемся, что с помощью этого приспособления нам удастся измерять очень маленькие расходы жидкости — до миллионной доли кубика в секунду.

Компаратор только что установлен, с помощью шприца я загнал в капилляр пузырек, и мы с Витей по очереди наклоняемся к окуляру. Пузырек виден очень четко, изображение не дрожит даже тогда, когда мы прикасаемся к полке руками.

— Хорошо кронштейны замурованы, — говорю я Вите, осторожно вращая кремальеру микроскопа.

— Фирма, — сказал он и хлопнул ладонью по полке, отчего изображение в микроскопе чуть дрогнуло. — Теперь мне дайте… — его рука нетерпеливо прикоснулась к моему плечу.

С Витей я познакомился, когда ему было шестнадцать лет. Непутевого парня привела в институт его бабка, веря в чудеса трудового воспитания. Два года службы в армии пошли ему на пользу, и сейчас я имел помощника, о котором можно было только мечтать. Этот невысокий узкоплечий парень отличался необыкновенной дотошностью и педантизмом, который необходим в научной работе и которого мне всегда недоставало. Как и все люди, он очень не любил быть виноватым и поэтому иногда даже шел на мелкое жульничество.

— Шеф! — звал он меня после того, как уже полчаса возился с какой-нибудь накидной гайкой, не желавшей навинчиваться на штуцер. — Здесь гайка никак на резьбу не заходит!

Я брался за ключ, и после первого же оборота трубка вместе с гайкой летела на пол: со штуцера уже давно была сорвана резьба.

— Что, резьбу сорвали? — участливо спрашивал Витя, лазая под полкой в поисках сорвавшейся гайки. — Ну да, вы такой здоровый, а резьба-то тонкая…

Сейчас Витя приник к окуляру компаратора, настраивая его по своим глазам.

— Феноменально, — сияя говорит он, — только там никакого пузырька нету…

— Как это нету, — говорю я и оттесняю Витю с высокого табурета. Действительно, видимый участок капилляра целиком заполнен маслом — и пузырька не видно. Я перемещаю тубус компаратора влево, тут же находя сверкающий в ярком свете мениск. — Смотри, — усаживаю я Витю на свое место.

Время шло незаметно, и мы, сменяя друг друга, дождались, когда пузырек дошел до левой границы участка капилляра, просматриваемого компаратором. Надо было вводить новый пузырек. Для этого в правом конце капилляра имелось специальное утолщение — бульбочка, диаметром пятнадцать — двадцать миллиметров. В бульбочке было отверстие, закрытое резиновой пробкой, прижатой сверху колпачком. Колпачок отвинчивался, через резиновую пробку я вводил в отверстие иглу шприца, и пузырек оказывался в капилляре. Затем пробка вновь прижималась колпачком к отверстию, надежно герметизируя расходомер. С помощью этой простой операции я запустил в капилляр целую гирлянду пузырьков, которые медленно, но верно поползли влево, к выходному концу капилляра.

— Шеф, а почему они двигаются? — спросил Витя. — Ведь у нас сейчас все отключено, даже ртуть в щель не подана…

Ответ я нашел быстро:

— Как ты не понимаешь, Витенька, ведь термостат отключен, лампа горит, масло в бульбочке нагревается, вот они и бегут…

Было уже поздно, мы выключили свет и разошлись по домам.

На следующее утро я решил провести пробные опыты с использованием смонтированного вчера расходомера. К обеду щель, состоящая теперь из двух брусков полированного стекла, была собрана, мы заполнили ее дистиллированной водой и дали давление. Пузырьки в капилляре двигались устойчиво и равномерно, и мы несколько раз измерили их скорость. Затем я уменьшил давление во входной камере прибора в два раза. Если у нас все работает нормально, то и пузырьки в капилляре должны двигаться вдвое медленнее. Можно представить себе наше удивление, когда мы убедились, что пузырьки плывут с той же скоростью. Не спрашивая меня, Витя полностью перекрыл вентиль, и стрелка манометра, показывающего давление в приборе, упала до нуля. Отталкивая друг друга, мы кинулись к компаратору. По праву начальника на табурет взгромоздился я. Медленно, но неуклонно пузырьки двигались к выходу из капилляра. Наступила тишина, нарушаемая щелканьем реле и шумом вентилятора, перемешивающего воздух в термостате.