Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 25.Соратники Иегу.

И он протянул вознице второй экю.

Тот вставил монету в другой глаз, повернул лошадей и поехал в сторону Серва.

Соратник Иегу подождал, пока экипаж скрылся в темноте, и, поднеся к губам ключ, издал протяжный дрожащий звук, похожий на свист, каким надсмотрщик созывает рабочих.

В ответ раздался такой же свист.

И в тот же миг он увидел, как из лесу выехал всадник и поскакал к нему галопом.

Морган снова надел маску.

— Во имя кого вы прибыли? — спросил всадник, чье лицо нельзя было разглядеть под полями огромной шляпы.

— Во имя пророка Елисея, — ответил молодой человек в маске.

— Значит, я ожидаю именно вас.

И всадник спрыгнул с коня.

— Ты кто, пророк или ученик? — спросил Морган.

— Я ученик, — ответил вновь прибывший.

— А где твой учитель?

— Вы его застанете в Сейонском монастыре.

— Ты знаешь, сколько братьев собралось сегодня вечером?

— Двенадцать.

— Хорошо. Если ты встретишь еще кого-нибудь из наших, отправь его на собрание.

Назвавший себя учеником поклонился в знак послушания, помог Моргану привязать чемодан к седлу и, пока тот садился в седло, держал лошадь под уздцы.

Не успев даже продеть вторую ногу в стремя, Морган пришпорил коня, вырвал узду из рук ученика, и помчался галопом.

Справа от дороги простирался Сейонский лес — море мрака, колыхавшееся и стонавшее под ночным ветром.

Миновав Сю и проехав еще четверть льё, всадник свернул с дороги и двинулся прямо в лес, который, казалось, надвигался на него.

Повинуясь опытному наезднику, лошадь без колебаний вошла в чащу.

Через десять минут Морган выехал с другой стороны леса. В ста шагах перед ним вставало что-то темное, похожее на одинокий холм. Это было массивное здание под сенью нескольких вековых деревьев.

Всадник остановился у ворот, над которыми стояли три статуи — Пресвятой Девы, нашего Спасителя Иисуса Христа и святого Иоанна Крестителя. Статуя Мадонны стояла посередине, выше остальных.

Таинственный путешественник прибыл к цели своего пути — к Сейонскому монастырю.

Сейонский картезианский монастырь, двадцать второй монастырь ордена, был основан в 1178 году.

В 1672 году на месте старого здания построили новое. Развалины его уцелели до наших дней.

Сохранился фасад, украшенный тремя статуями (тот самый, у которого, как мы сказали, остановился таинственный путешественник), и небольшая часовня, вход в которую находится справа под воротами.

Сейчас там живет крестьянин с женой и двумя детьми; они превратили этот старинный монастырь в ферму.

В 1791 году картезианские монахи были изгнаны из монастыря; в 1792 году обитель и ее угодья поступили в продажу как церковные владения.

Под угодьями мы разумеем парк, примыкающий к монастырским строениям, и прекрасный лес, что и теперь носит название Сейонского.

Но в Бурке, в этом роялистском городе, где так сильна была религия, никто не хотел губить свою душу, покупая имущество, еще недавно принадлежавшее достойным монахам, которых все высоко чтили. В результате монастырь, парк и лес в качестве национальных имуществ стали собственностью Республики, то есть никому не принадлежали и были заброшены, ибо Республика все эти семь лет была поглощена другими делами и не могла подновлять строения, поддерживать фруктовый сад и производить регулярную вырубку леса.

Итак, уже семь лет, как монастырь пребывал в полном запустении, и любопытный глаз сквозь замочную скважину мог увидеть двор, где между камнями пробивалась трава, и захваченный сорняками фруктовый сад. Лес также сплошь зарос кустарником; в ту пору только одна дорога и две-три тропинки прорезали чащу, и она казалась непроходимой.

В лесу, в одной восьмой льё от обители, находился так называемый дом послушников — здание, принадлежавшее монастырю. Предоставленный самому себе, лес бурно разрастался, покров листвы облек строение, и его уже нельзя было разглядеть в море зелени.

Об этих двух зданиях ходили самые фантастические слухи: говорили, что там бродят привидения, невидимые днем и наводящие страх ночью. Дровосеки и запоздалые крестьяне, которые порой посещали принадлежавший Республике лес по праву пользования, предоставленному городу Бурку еще во времена картезианцев, уверяли, что видели сквозь щели запертых ставен, как по коридорам и лестницам пробегали огоньки, и ясно слышали, как бряцали цепи, ударяясь о камни пола и мощеного двора монастыря. Вольнодумцы отрицали все это. Но в привидения верили два сорта людей, которые, соответственно своим убеждениям и верованиям, давали различные объяснения зловещим звукам и таинственным ночным огням. Патриоты полагали, что это души злополучных монахов, которых правившие монастырями тираны заточили в душные и сырые «in расе» [9] "В мире" (лат.). , возвращаются на землю и молят небеса покарать их мучителей, влача после смерти цепи, какими были отягощены при жизни. Роялисты же уверяли, что это орудует сам дьявол: обнаружив, что монастырь опустел и можно не страшиться почтенных монахов с кропилом в руках, он преспокойно приходит повеселиться в обитель, к стенам которой в былое время не дерзнул бы прикоснуться и кончиком своего когтя. Впрочем, вопрос так и остался открытым, ибо никто из людей, отрицавших или признавших существование привидений (и сторонников версии о душах замученных монахов, и толковавших о шабаше Вельзевула), ни за что не отважились бы приблизиться к монастырю в темноте, в торжественные ночные часы, чтобы увидеть его собственными глазами и на другой день всем сообщить, безлюден монастырь или там бродят привидения, и какие именно.