Дэвид Бирн - Как работает музыка

Вокодер обычно использовался для смешения изолированных и разделенных речевых формантов со звуком инструмента определенной высоты. Таким образом получалось, что инструмент словно говорил или пел. Часто «голос» звучал несколько роботизированно, что, вероятно, и привлекало Kraftwerk. Мне однажды довелось опробовать такой вокодер. Я позаимствовал его у Берни Краузе, музыканта и пионера ранней синтезаторной музыки, с которым я познакомился, когда мы с Брайаном Ино записывали альбом My Life in the Bush of Ghosts. Вокодер на вид был красив, но оказался довольно сложным в использовании и очень дорогим.

Первые модели гармонайзеров (цифровых приборов, меняющих высоту звука) стоили тысячи долларов. Хороший цифровой ревербератор обошелся бы студии, возможно, в 10 000 долларов, а полноценный семплер, наподобие вскоре появившихся Fairlight и Synclavier, стоил и того дороже. Впрочем, вскоре цена на память и обработку данных упала, и технология стала более доступной. Недорогие семплеры Akai стали опорой хип-хопа и DJ-миксов, придя на замену ранее использовавшемуся винилу, а семплированные или цифровые звуки барабанов заняли во многих записях место живых барабанщиков. Начиналось веселье, результат которого предсказать было невозможно.

С появлением оцифровки звука стала возможной цифровая запись, и потребителям был предложен новый формат: компакт-диск (CD). Целые альбомы были разобраны на мелкие частички – единицы и нули. Вскоре после этого емкость памяти и скорость домашних компьютеров стали достаточными для записи, хранения и обработки музыки. И все это выросло из желания Bell Labs повысить эффективность телефонных линий.

Bell Labs позднее превратились в компанию Lucent. Я посетил их лаборатории в середине 1990-х, и мне показали процессор, который мог сжать то, что на слух обладало CD-качеством, до крошечной полосы пропускания. Кажется, к тому времени кодирование музыки в формат MP3 уже было изобретено в Германии, поэтому этот чрезвычайно эффективный трюк сжатия/кодирования не был полной неожиданностью. И конечно же, неудивительно, что сжатие большего количества звуковой информации в меньшие объемы по-прежнему оставалось приоритетом для телефонной компании. Но, как и многие другие, я беспокоился, что при этом процессе снижения разрешения пострадает и качество музыки.

И я был прав. Ранние узкополосные цифровые файлы звучали немного странно, как будто чего-то невыразимого не хватало. Было трудно понять, почему именно они звучали неправильно. Все частоты, казалось, были на месте, но что-то словно пропало, было высосано в процессе конвертации. Зомби-музыка. Записи MP3 с тех пор заметно улучшились, и теперь я слушаю бóльшую часть музыки именно в этом формате. Насколько я понимаю, разработки Lucent в конечном итоге нашли применение в спутниковых радиопередачах: при меньшей полосе пропускания спутник может передавать по множеству каналов звук CD-качества. Аналогичная обработка применялась к фотографиям и видеосигналам, что позволяет стримить [52] Стримить (от англ. stream – поток) – непрерывно транслировать через интернет разнообразный контент (музыку, видео и пр.) в цифровом виде методом потокового вещания. фильмы без излишней зернистости или пикселизации.

В 1988 году мне довелось одному из первых взглянуть на эту технологию в применении к визуальной информации, когда мы с дизайнером Тибором Калманом посетили полиграфическую студию на Лонг-Айленде. В студии была машина, которая могла оцифровывать изображения, а затем тонко манипулировать ими (мы хотели «улучшить» изображение, предназначенное для обложки альбома Talking Heads). Как и первые компьютеры и оборудование звукозаписывающей студии, этот аппарат был невероятно дорогим и редким. Мы сами должны были прийти к нему (его нельзя было принести в студию дизайна), и, кроме того, потребовалось заранее бронировать время. Кажется, этот аппарат назывался Sytex. Хотя он и произвел на нас впечатление, его стоимость и редкость не позволяли нам даже мечтать о его использовании в новых проектах.

Через некоторое время, как и в случае с семплированием, цена сканирования изображений упала, а манипулирование изображениями с помощью Photoshop стало обычным делом. Да, до сих пор остаются приверженцы пленки, и я не сомневаюсь, что, как и с MP3, что-то было утрачено при переходе на цифровые изображения, но для большинства из нас компромисс приемлем и кажется неизбежным. Излишне говорить, что по мере оцифровки изображений они попадают в поток сетевых данных. Образы все чаще предстают в виде последовательности единиц и нулей – они стали информацией, как и все остальное. Оцифровка всех видов медиа позволила интернету стать таким, какой он есть – чем-то гораздо большим, чем просто средой для передачи текстовых документов. Разделение контента на малые элементы позволило широкому спектру средств массовой информации пойти по тому же пути, и в некотором смысле мы обязаны всеми фотографиями, звуками, песнями, играми и фильмами, которые являются частью нашего интернет-опыта, телефонной компании, информатике и психоакустике.