Дэвид Бирн - Как работает музыка

Пластинки стоили довольно дешево в течение большей части ХХ века – дешевле билета на концерт. Люди в маленьких городах, фермеры и школьники теперь могли услышать гигантские оркестры, самых известных артистов или музыку со своей далекой родины, даже если им не суждено было услышать что-либо из этих вещей вживую. Записи не только позволяли отдаленным музыкальным культурам соприкасаться, они также распространяли произведения и выступления певцов, оркестров и исполнителей в пределах одной культуры. Услышав новое и странное музыкальное произведение в первый раз, вы словно распахиваете дверь, о существовании которой даже не догадывались, – уверен, такое случалось с каждым. Помню, как ребенком услышал “Mr. Tambourine Man” группы The Byrds, и для меня внезапно открылась ранее скрытая часть мира, а потом что-то подобное случалось снова и снова. Эта музыка не только звучала по-другому, она была социально другой. Благодаря ей я узнавал, что существует целый мир людей, которые живут другой жизнью и имеют другие ценности, в отличие от окружавших меня людей из Арбутуса в Мэриленде. Мир вдруг становился больше, таинственнее и интереснее, а все потому, что я наткнулся на какую-то запись.

Музыка рассказывает нам о социальных и психологических проблемах, о физиологии (о том, как мы чувствуем и воспринимаем наши тела) так, как никакие другие формы искусства не смогли бы. Порой на нас просто воздействуют слова, но часто содержание передается комбинацией звуков, ритмов и вокальных текстур, которые, как было сказано другими специалистами, обходят мыслительные центры мозга и воздействуют прямо на наши эмоции. Музыка (и под музыкой я подразумеваю не только слова песни) рассказывает нам, как другие люди смотрят на мир – люди, которых мы никогда не встречали, а то и те, кого уже нет в живых, – и она рассказывает это не описательным способом. Музыка является воплощением того, как эти люди думают и чувствуют: мы входим в новые миры – их миры, и, хотя наше восприятие этих миров может быть не на сто процентов точным, встреча с ними может нас глубоко изменить.

Этот процесс неожиданного вдохновения протекает в нескольких направлениях – от музыкального источника к композитору, а иногда и обратно к этому источнику. Европейский композитор Дариюс Мийо очень ценил свою коллекцию записей «негритянского джаза». Никто не спутал бы музыку, написанную Мийо, с музыкой джазменов, которых он слушал, но мне кажется, что этот джаз открыл ему что-то, что позволило реализовать новое направление в его собственном творчестве. Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что сочинения Мийо услышали более поздние джазовые композиторы, замкнув таким образом круг. Первые британские рокеры вдохновлялись записями американских музыкантов и певцов (в основном черных). Многие из этих американских певцов никогда не смогли бы выступить в Ливерпуле или Манчестере (впрочем, не все, были и такие, кто гастролировал по Великобритании), но их записи оказались там, где сами они оказаться не могли. В какой-то степени эти британские музыканты начинали с подражания своим американским кумирам, а некоторые из них даже пытались петь на манер черных из южных штатов или из Чикаго. Если бы американское радио и концерты не были так сегрегированы в то время (отчасти это наблюдается и сегодня), британцам негде было бы втиснуться. К их чести, они в конце концов отошли от подражания и нашли собственные голоса. Многие при этом отдавали дань уважения музыкантам, которые повлияли на них, таким образом впервые привлекая к ним общее внимание.

Еще один замкнутый круг влияния и вдохновения сформировался, когда африканские музыканты начали подражать записям кубинской музыки, которая сама, в свою очередь, были ответвлением африканской музыки. Получившаяся в результате замечательная африканская гитарная румба звучала абсолютно по-новому, и большинство людей, услышав ее, не подумали бы, что это на самом деле плохая имитация кубинской музыки. Когда я впервые услышал подобную африканскую музыку, я понятия не имел, что услышанное мною было основано на кубинской музыке. Эти африканские группы звучали абсолютно оригинально и, естественным образом, вдохновляли меня – ровно так же, как, в свою очередь, их вдохновляла кубинская музыка. Этот процесс бесконечен. Современным европейским диджеям снесло крышу, когда они услышали детройтское техно. Этот процесс влияния и вдохновения никак не был связан с корпоративным маркетингом или продвижением – музыканты сами натыкались на зачастую малоизвестные записи, которые учили их слышать по-новому.