Дэвид Бирн - Как работает музыка

Теперь у каждого есть мало-мальское понимание того, что мы окружены маркетингом. Иногда нам все еще кажется, будто мы волшебным образом «открыли» что-то, но чаще мы смутно осознаем, что кто-то приложил усилия, чтобы привлечь наше внимание к тому или иному артисту. Когда я впервые заметил эти скрытые силы в действии, почувствовал небольшое разочарование. От осознания того, что какую-то очень понравившуюся музыку мне впарили, я словно отчасти лишался свободы выбора. Я начал сомневаться в самой идее свободного выбора и в своей власти над тем, что мне нравится и не нравится – а что, если все это было навязано мне согласно чьему-то плану? Если мы способны на умственное усилие и можем отделять прагматическое знание от удовольствия, которое приносит музыка, то в идеале нам не испортит удовольствия даже понимание, насколько велико влияние маркетинга.

Мы с друзьями теперь яснее видим, что наши вкусы постоянно меняются, что порой одни группы больше не кажутся актуальными, а другие – ретроспективно воспринимаются как пророческие. Мы осознаем, что эмоциональным пристрастиям свойственны приливы и отливы и нет абсолютов. Но в течение какого-то времени музыкальный бизнес казался утопической параллельной вселенной.

Как поклонники музыки или безучастные наблюдатели мы видели Элвиса в золотом кадиллаке, видели, как Стинг записывается во французском замке, видели здание Capitol Records в Лос-Анджелесе в форме башни из виниловых пластинок и слышали истории о роскошной жизни: о вечеринках с наркотиками, о телевизорах, выброшенных с балконов отелей, о расшитых костюмах и раскрашенных роллс-ройсах. Мы слышали истории о Брюсе Спрингстине, работавшем над альбомом Born to Run больше года в различных студиях, или о D’Angelo, навещавшем студию Electric Lady на протяжении четырех лет, пока создавался альбом Voodoo . Прагматизм казался неуместным: музыкальный мир был про другое. Теперь уже не услышишь рассказов о бесконечных сеансах записи в дорогих студиях – главным образом по финансовым причинам. Мир музыки раньше казался гламурным и экстравагантным, а подноготная маркетинга и дистрибуции не имела никакого отношения к славе и образу жизни. Многое изменилось.

Щеголять роскошным образом жизни в настоящее время в основном прерогатива исполнителей хип-хопа, которые далеко не все при этом ездят в большие туры, так что кто-то, видимо, покупает их альбомы, если именно за счет этого они могут позволить себе шампанское Cristal, дорогие музыкальные клипы и золотые цепи. А может, их звукозаписывающие компании считают, что тратить деньги на такие вещи – мудрая долгосрочная инвестиция. Многие из этих исполнителей занялись еще парфюмерией, ресторанами, обувью и одеждой: если падают продажи музыки и прибыль от компакт-дисков тает на глазах, статус и доход, по-видимому, можно поддерживать другими способами, например запустить собственную линию духов.

Я тоже по ходу своей карьеры все больше времени уделяю другим, не чисто музыкальным заботам: искусству, книгам (как эта), фильмам и DVD. Ничто из этого, даже отдаленно, не сравнится по доходу с продажами парфюма – тут я дал промах. Преследуя любую внемузыкальную цель, я придерживаюсь одного финансового правила: постараться не потерять деньги; я вполне доволен, если проект хотя бы покрывает затраты и расходы. В идеале один проект не должен финансировать другой, но именно в идеале. Для меня диверсификация – это поиск путей творческого развития. Разнообразие – не деловое решение, а способ оставаться заинтересованным, бодрствующим. Хотя я не стану в творческих замыслах руководствоваться соображениями прибыли и маркетинга, ибо такая мотивация неизбежно приводит к катастрофе, я также не хочу оставаться в блаженном неведении насчет бюджетов и бизнеса.

Есть поговорка, адресованная особо легкомысленным: музыкант, который не занимается своим бизнесом, довольно скоро обнаружит, что никакого бизнеса у него и нет. Десятки лет назад я принял это предупреждение близко к сердцу и перед подписанием контракта с звукозаписывающей компанией читал книги наподобие «Музыкального бизнеса» (The Business of Music). Шибко мудрым от такого чтения я не стал, а юристы, нанятые для защиты интересов нашей группы, никак не могли гарантировать нам честную сделку. Правда, хотя первоначальные контракты были не слишком щедры, к чести наших адвокатов, они сделали все, что могли при данных обстоятельствах. По крайней мере, мы не натворили ничего совсем уж катастрофического. В следующие годы мы старались каждый раз учиться чему-то новому и корректировать свой путь. О некоторых деловых решениях я глубоко сожалею. Да, никто и ни к чему меня не принуждал, зато мне часто говорили, что на лучшее не стоит и надеяться. Эта фраза служила оправданием для многих кабальных договоров, но я еще легко отделался. С годами мне удалось постепенно улучшить свое правовое и договорное положение, избежать повторения ошибок и защитить себя. Мне довелось поработать как с большими, так и с маленькими звукозаписывающими компаниями, и одно время я даже владел собственным лейблом.