А. Степанов - Число и культура

Перед тем, как поставить окончательную точку в главе, напомним и об идущей несколько веков острой дискуссии о функции общих законов в истории. Две крайние позиции: 1) такие общие законы отсутствуют, ибо объекты истории единичны и уникальны (см. раздел 1.4), 2) по степени обязательности и универсальности исторические законы не уступают таковым в естественных областях (см., напр., [94]), – в равной мере не подходят к материалу, рассмотренному в настоящей главе. Прежде всего, в качестве предмета исследования были избраны не столько исторические события , сколько состояния , т. е. обобщенные характеристики социумов, переживших то или иное количество бифуркаций. Состояния лишь косвенно связаны с группой событий, описывая их "интегральные", осредненные семантические свойства. Подобная операция осреднения (наряду с генерализацией) априори лишает исследуемые объекты – социумы и их революции – единичности и уникальности, т.е. первая из упомянутых точек зрения превращается в заведомо нерелевантную. При этом, однако, мы вряд ли попадаем и в поле действия второй, ей полярной: полной детерминации, аналогичной естественным отраслям. Дело не только в принципиальной ограниченности объема исторического материала: прецедентов социумов эпохи масс, их революций, – и в невозможности ставить искусственные эксперименты. Выборку из полутора десятков примеров едва ли признает репрезентативной практически любая из естественных наук. Причины, по которым обнаруженные закономерности не вправе претендовать на полностью необходимый, общеобязательный статус, заключаются и в другом. Будучи простейшими рациональными по существу (натуральные числа), приведенные закономерности попадают в генетически архаическую область, заставляющую вспомнить о науке на самых ранних этапах развития – еще дескриптивной, только систематизирующей видимые феномены. Оттого мы настаиваем не на законах, а на закономерностях, правилах, из которых, вообще говоря, допустимы исключения. Впрочем, на таком же эпистемологическом уровне останавливается и то, что часто принято считать общими историческими законами: будь то историческая диалектика Гегеля (тезис – антитезис – синтезис, закон отрицания отрицания) или марксистский список четырех формаций цивилизованного общества (рабовладение – феодализм – капитализм – коммунизм). В гл. 1мы постарались показать имманентно-логический, до- и внеэмпирический и, значит, спекулятивный характер подобных трехчастных и четырехчастных концептуальных схем. Их главная функция – облегчать процесс систематизации и описания разнообразного эмпирического материала. В конечном счете сходная функция и у закономерностей с последовательными номерами революций, помогающих совладать с той "миллионноголовой гидрой эмпирики", о которой, вслед за Гете, говорил Х.-Г.Гадамер [89, c. 120]. Числовые структуры неразлучны с сознанием исследователей, но также и с их предметом – политическим процессом эпохи масс.

1 См. и другие эквивалентные классификации: либерализм – консерватизм – социализм, либерализм – марксизм – национализм.

2 Большевистская пропаганда не уставала напоминать о количественном факторе: см., напр., закрепленное за бывшей столицей Санкт-Петербургом /Петроградом/ Ленинградом гордого звания "город трех революций".

3 Окончательное завершение – 1870 г., когда к Итальянскому королевству присоединяется Рим.

4 Хронологическое замечание: напомним, что юноша Достоевский посещает социалистические собрания, кружок М.В.Петрашевского практически синхронно с французской революцией (в 1847 – 49 гг.), и именно с этих пор соответствующая тема отбрасывает тень на все его творчество.

5 Физические же объекты, явления – если они не интерпретированы в духе маховских "элементов" – лишены психической составляющей, способности представлений. Логика накладывается на них извне: таков способ нашего отношения к физической реальности, упорядочивания эмпирического материала.

6 Едва ли пристало повторять то, что общеизвестно: "зеленые" имплицитно воскрешают пантеон дохристианских божеств, духов рек, озер, морей, лесов и полей, местностей и растительности, а рок-культура корреспондирует с оргиастическими культами, дожившими до современности, скажем, в Африке.

7 Фактически Реставрация мало что изменила во Франции. Воспользуемся словами Е.Тарле: "Все осталось на месте – так, как учредил Наполеон . Полиция в Париже доносила в своих тайных рапортах Людовику ХVIII, что, по общему мнению, Наполеону, когда он вернется, решительно ничего не надо будет менять; он застанет все в порядке, только пусть захватит с собой в Тюильри свой ночной колпак".