А. Степанов - Число и культура

До сих пор социумам современного типа удавалось так или иначе справляться с историческими вызовами и даже быстро прогрессировать. Зачем им радикально меняться, изменять господствующие правила игры?

Как сказано, жесткая зависимость от масс наблюдается не всегда. Первые человеческие цивилизации столкнулись с исключительно сложными интеллектуальными задачами. Создание разветвленных мелиоративных сетей, предсказание наводнений (Нила, Тигра, Евфрата) требовали изощренных расчетов и тончайших астрономических измерений. Ориентация на мыслительные способности (необразованного) большинства в тех условиях была непродуктивной, и сформировались строго-иерархические государства с контрастно выделенной элитой – религиозной (жрецы), светской (чиновники и писцы). Такие государства сравнительно успешно решали возникающие проблемы, выигрывали соревнование с окружающими варварскими племенами. Знание при этом отличалось эзотеричностью .

В данном случае, как и в предыдущем, речь идет не о логике. Интеллектуальная элита не доказывала большинству превосходство сложных методов понимания над простыми, а внушала впечатление о превосходстве, периодически прибегая к поражающим воображение демоса демонстративным эффектам и, когда нужно, не останавливаясь перед насилием. Элитарная парадигма, в противоположность эгалитарной, предполагает превентивное подавление (социальное, психологическое) интеллектуального большинства, а не меньшинства. Пока элитарным, эзотерическим государствам удавалось справляться с жизненно важными проблемами: от вызовов со стороны природных стихий или океана профанического невежества (слепой ярости орд дикарей и собственной черни) до препятствования вырождению элиты, со временем все более утрачивавшей способности репродуцирования живых древних смыслов и низводящей их до статуса ритуальных, механических повторений и, следовательно, совершавшей все больше ошибок, – до тех пор они процветали. Если и перед нынешним человечеством некогда встанут актуальные задачи, решение которых непостижимо для большинства, если воля последнего будет подавлена (например, катаклизмами), то переход к элитарности и эзотеричности – вариант запасной. Пока же эффективней оказывается массовая парадигма.

Мышление с помощью сложных, многофакторных семем не превращается в магистральный путь и по несколько иной причине. Возможно, какому-то из самых умных читателей порой удается подниматься до оперирования многомерными симплексами. Но тогда возникает вопрос, а всегда ли он готов проявлять столь недюжинные способности? Если это происходит лишь в минуты "особого просветления", а в другие часы он с трудом понимает себя, на такую способность можно махнуть рукой. Она – ненадежна . Мы, люди обыкновенные, создадим нечто более достойное внимания и работоспособное. Наши солидарность, взаимопонимание и сотрудничество чего-то да стоят. В среде нашего негласного всемирного братства таится, кроме того, непреходящая и вечно юная способность понимания в обход всякой нормативной логики, неотдифференцированная структура М = 0, которая даст фору всем супергениям, даже если бы они умели манипулировать одновременно и тысячей факторов. Мы вечно беременны продуктивным "непониманием", поэтому сильнее тех, чей мозг подобен совершеннейшим киберам будущего.

Итак, в проекции на культуру мы отдаем предпочтение более скромным индивидуальным способностям и, значит, варианту не Дж. Миллера (7 +/- 2), а Ж.Пиаже (4, может быть 5). О том же, похоже, свидетельствуют и эмпирические данные: см. разделы 1.3, 1.4 и настоящий.

Пифагорейцы, в свою очередь, считали "священными" числа от единицы до четырех. Правда, у них фигурировала и "священная" десятка, но в таких случаях они любили применять особенную арифметическую операцию, заключающуюся в суммировании всех чисел до выбранного значения, и 10 = 1 + 2 + 3 + 4 [142, c. 70].(26) Десятка оказывалась логически производной от четверки, при этом -1 есть единица (монада), матерь всех чисел, 2 выражает линию, 3 – треугольник, 4 – пирамиду" [там же]. А.Ф.Лосев в работе "Логическая теория числа" аналогично отмечает: "Уже простейший эксперимент показывает, что мы способны иметь ясное и раздельное представление только о трех – четырех предметах " [191, c. 101]. В пользу подобного утверждения свидетельствуют и исторически первые дроби – 1/2, 1/3, 1/4, 2/3, – каждая из которых в Древнем Египте имела собственное название и обозначалась специальным иероглифом [142, c. 21], а не записывалась операционно, как у нас (в форме операции деления)(27) . Они воспринимались в качестве самостоятельных чисел и непосредственно опирались на "наглядность", "предметность". Исчез ли соответствующий уровень восприятия у современного человека?