Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Таблица 4

Количество немецких профессоров [1086]и адъюнктов в российских университетах в первой четверти XIX в. [1087]

Из таблицы видно, что максимальное количество немецких профессоров – 41 человек по сумме трех университетов, Московского, Харьковского и Казанского, – было достигнуто перед началом Отечественной войны 1812 г., и это притом, что в Московском университете уже началась их убыль, связанная со смертью или уходом из университета нескольких ученых при попечителе П. И. Голенищеве-Кутузове. Но после 1812 г. немцы со все возрастающим темпом начинают покидать университеты, а на их места принимали российских подданных. Целенаправленных приглашений иностранцев больше не проводилось, и их новые появления носили единичный, случайный характер. Так, Голенищев-Кутузов пригласил в Московский университет Т. Реннера, ветеринара, служившего в усадьбе графа Ф. В. Ростопчина, который начал преподавание в 1811/12 учебном году, но по окончании Отечественной войны не вернулся в Москву, а перебрался в Йенский университет, где возглавлял в течение нескольких десятилетий Ветеринарный институт [1088]. Зато в 1818 г. Московский университет получил ценное приобретение: 65-летний лейб-медик Александра I, заслуженный ученый, длительное время служивший профессором в Йене и Галле, друг Гёте, Шиллера, братьев Гумбольдтов и др. немецких ученых и общественных деятелей, Юстус Христиан Лодер предложил университету приобрести его собрание анатомических препаратов, одновременно соглашаясь с его помощью читать лекции по анатомии с качестве «почетного члена» университета, т. е. формально не входя в профессорскую корпорацию. Лодер стал одним из самых заметных профессоров Московского университета в 1820-е гг., одним из учителей великого русского хирурга Н. И. Пирогова [1089].

В Харьковском университете после Отечественной войны также не происходит пополнений, кроме одного: последним из принятых в университет Потоцким немцев был А. Таубер, который приехал в Россию еще в 1808 г. и был вначале причислен к Московскому университету, но к преподаванию не приступал, поскольку был командирован министерством в Сибирь для сбора минералогических коллекций, а затем готовил к изданию в Москве свое обширное сочинение, посвященное геологическому описанию Урала. Но во время московского пожара 1812 г. Таубер потерял все свое имущество и вынужденно укрылся в Харькове, где университет принял его в 1813 г. адъюнктом, а затем экстраординарным профессором минералогии. [1090]Следующий же после Таубера иностранный профессор появился в Харькове только в 1828 г.

В Казанском университете приглашения также закончились со смертью Румовского. Лишь в 1818 г. на смену перешедшему в Академию наук Френу на кафедру восточных языков был приглашен Ф. Эрдман из Ростока, последующая деятельность которого в Казани, также, как и у предшественника, была весьма успешной: Эрдман выпустил здесь множество сочинений по различным проблемам ориенталистики, в особенности о восточных монетах. [1091]В 1819 г. по остаткам состава немецких профессоров в Казани был нанесен завершающий удар: М. Л. Магницкий, после проведенной им знаменитой ревизии назначенный попечителем Казанского университета, 5 августа 1819 г. уволил оттуда сразу пять немецких (и еще четырех российских) профессоров [1092](а находившийся до 1819 г. в должности ректора И. О. Браун скончался еще в январе того же года).

Показательно, что обезглавив, таким образом, большинство кафедр в своем университете и наблюдая, как аналогичный процесс, только более постепенно, происходил в Харьковском университете, Магницкий и мысли не допускал о новом приглашении немецких профессоров. В высочайше утвержденном докладе от 13 марта 1820 г. Магницкий писал, что хотя «следовало бы обратиться, как доселе бывало, к Германии, но в настоящее время по существующему там духу не предвидится в том пользы», главный же вред, который они несут, заключен в царящем там «духе философизма». [1093]

Тем не менее и Магницким на кафедру врачебного веществословия и фармации в 1822 г. был поставлен немец, окончивший Йенский университет и служивший врачом в лагере русских войск в Германии, Л. Л. Фогель (очевидно, удовлетворявший всем требованиям «благонадежности», поскольку немедленно был допущен попечителем к занятию должности декана медицинского факультета). [1094]