Николай Непомнящий - XX век - Хроника необъяснимого. Событие за событием

Нередко наши корреспонденты не хотят называть своего имени — боятся, что их поднимут на смех. Действительно, поверить в подобные истории трудно, но их, таких сообщений, так много, что напрашивается вопрос: если все это выдумки, то кому нужно все это выдумывать?

«Наблюдая за звездным небом с балкона летом 1982 года, я увидела на небе против нашего дома, что одна звезда ярко-желтого цвета постоянно движется с места на место на небольшое расстояние, — рассказывает анонимная корреспондентка из Днепродзержинска. — Она стала приближаться к нашему дому. Ее блеск при этом стал меняться от блестяще-желтого до голубоватого и стального. Приближаясь, она потеряла блеск и превратилась в зеленовато-стальное облако. Из него вылетел маленький аппарат и стал приближаться сначала с большой скоростью, потом, замедляя ее, остановился напротив дома, немного постояв, поднялся. Потом он влетел в то же облако, откуда вылетел.

Так повторялось несколько раз. Однажды вечером, когда я за ними следила с балкона, раздался звонок телефона. Я подняла трубку, и в это время на экране телевизора, который был выключен, появилось изображение: в комнате огромного размера круглой формы стояло несколько мужчин и женщин разного возраста, в одинаковой одежде. Один из них, что впереди, стал говорить. Голос везде одинаковый. Так они вступили со мной в контакт…»

Далее женщина подробно описывает случаи, когда появлялись «пришельцы», то, что они просили ее сделать. Все родные говорили, что она «чокнулась», и поднимали ее на смех. «И все-таки я решила написать о происходящем».

Следующие три истории, хотя и с трудом укладываются в сознании, подтверждают нашу теорию о том, что люди подвергаются какому-то целенаправленному воздействию. У различных людей результаты проявляются по-разному. Одно ясно — речь ни в коем случае не может идти об умопомешательстве. Просто с нами кто-то работает. И последствия этой работы мы, наверное, скоро узнаем.

История первая.

Вспоминает Владимир Александрович Герасимов, художник, г. Бешкек Киргизской ССР.

«Мне лет 16–17, вечер, комната, света нет, я лежу на кровати. Форточка открыта. Вдруг залетает какаято штучка. Оранжево-красная, внутри что-то вращалось. С хвостиком. Все вместе сантиметров пятьдесят. Беззвучно залетела, подлетела к кровати, остановилась и потом вылетела на кухню. Я закричал от страха. После этого появилось необъяснимое желание рисовать. Поступил учиться во Фрунзе. Это первый случай. Теперь второй.

1970 год. Возвращался с гор на грузовой машине. И с самого перевала улетели в пропасть — тормоза отказали. Летели метров восемьдесят. Водителя первым выбросило — только ботинки в лобовом стекле мелькнули. Потом меня. Пока летел, состояние трудно объяснить — как в невесомости. Упал на пятачок метрах в двадцати от машины, где совсем не было камней. Меня как будто „положило“ аккуратно на землю. После этого (это я сейчас анализирую) стал работать по-другому. Если раньше была классическая, чисто натуралистическая живопись, соцреализм, то теперь появилось раскованное неординарное мышление.

Летом 1990 года на даче произошло последнее событие, третье. Если бы не со мной было-не поверил бы. Вечером, часов в двенадцать, жена с детьми уже легли спать, а я читаю. Вдруг звук — вжиг, — как будто залетел жучок в ухо. Я проверил, вроде ничего нет. Минуты не прошло — адская боль в ухе, как шилом проткнули. И — как будто посторонний предмет в голове. Потом появились сильные боли в висках и у основания черепа. Мне стали сниться странные сны, хотя их трудно назвать снами. Когда я начинаю просыпаться, вижу каких-то существ. Они шевелятся, смотрят. А бывает, появляется один портрет. Когда я испытываю ужас, существа тут же исчезают. И так почти каждый день.

И вот еще что. Ездили в Ашхабад на совещание художников. Там стали появляться другие видения: некое существо, похожее на шар, около метра в диаметре, по цвету темно-серое, какое-то аморфное, оно трижды ко мне приближалось. Остановится — то здесь глаз откроется, то тут.

А самое удивительное связано с моими работами — когда рисуешь пейзаж или еще что-то, нигде нет лишнего мазка, не как раньше. Все сразу на одном дыхании исполняется, ни один холст не запорол, хотя сказать, что кто-то водил моей рукой, не могу. Чувствую, что стал другим. Работы имеют тенденцию изменяться, они как бы „матереют“. Вот напишешь работу, пройдет несколько дней, и она приобретает какое-то иное качество. Когда я выставляю их все, появляется в затылке головная боль, потом вялость, апатия, и я потихоньку засыпаю. Они будто сосут из меня энергию. Первые работы немного напоминали наших земных животных, а потом появилась потребность рисовать совершенно другие существа, часто на темном фоне. То было какое-то материальное пространство, в котором я чувствовал себя очень комфортно и легко. Видел сам себя вместе с этими тварями. Причем они бывают с двухэтажный дом.