Феликс Зигель - Посадки НЛО в СССР и других странах

Главный аргумент против гипотезы сна, однако, заключается в другом. Крестьянин описывает не просто странных существ, а не более и не менее, как одного из типов существ из УФО, упоминаемого свидетелями во всем мире. Крестьянин никогда не читал описаний таких существ, и если подобной информации никогда не было в мозгу данной личности, то невозможно, чтобы подобное могло ему просто присниться. С этим согласны психологи: "Нужно запомнить раз и навсегда, что сколь бы странными и непонятными, таинственными ни казались нам сонные видения, в них содержится только то, что хотя бы раз мы сознательно или бессознательно пережили в состоянии бодрствования. Сонные видения — это не что иное, как частично измененная чувствующим мозгом причудливая смесь обрывков и следов прежних переживаний того, что мы когда-то видели, о чем разговаривали или читали" (Л. Васильев). По этой причине исключено, чтобы кому-нибудь приснилась глубоководная рыба, если этот кто-то этой рыбы никогда не видел и не имеет понятия о ее существовании или облике.

На расстоянии около 750 м от поляны ребенок видел такой же аппарат, который низко летел и появился над подворьем, после чего вдруг свечой взмыл в небо. Автор репортажа, хотя и вспоминает об этом, не делает из этого наблюдения никаких выводов и не сопоставляет его со своей произвольной (ибо она не основывается ни на каких положительных данных) концепцией сонного видения. Далее К. Туровский пишет: "Нельзя исключить, что кто-то рассказал ему (Вольскому — З. В.), как нужно описывать вид встреченных «уродцев». Хотя бы для того, чтобы в конце концов в Польше произошел первый случай близкой встречи третьего рода и польская уфология заняла подобающее ей место в мире".

"Подобающее место в мире"! А для чего ей подобное место? Во-первых, "польская уфология" — такого понятия нет вообще, все, что есть, это уфомания и уфофилия. Во-вторых, если бы даже можно было назвать это уфологией, то никакого места в мире у нее нет, ибо все, что у нас «достигнуто» в изучении НЛО, — это замена американской аббревиатуры «УФО» на польскую аббревиатуру «НЛО». Вероятно, этого, мягко выражаясь, мало, чтобы требовать какого-то места…

Все это, однако, мелочи, поскольку главное подозрение автора репортажа (о том, что кто-то подговорил крестьянина) следует исключить. Лиц, которые в Польше достаточно знакомы с тем, как выглядят существа из УФО, можно пересчитать по пальцам одной руки. К. Туровский, кажется, намекает, что этим лицом мог быть Витольд В. Я знаю Витольда В. дольше и намного лучше, чем редактора Туровского, знаю также и объем знаний пана Витольда В., касающихся УФО. И хотя К. Туровский называет меня "самым известным в стране знатоком предмета", но он должен удивиться, узнав, что даже я сам о некоторых анатомических деталях строения существ из УФО до знакомства с описанием крестьянина не имел ни малейшего представления. Поэтому представление о том, что Вольский всех сознательно разыгрывает или обманывает, следует отбросить.

Можно было бы считать лишь одно: что крестьянина «запрограммировали» при помощи внушения (гипноза). Такую процедуру можно выполнить на многих людях, но крестьянин подобному влиянию не подвержен, поскольку является необычайно устойчивым ко всяким словесным и несловесным внушениям. Во время одного из проведенных экспериментов ситуационное внушение было настолько сильным, что ему подверглись все, непосвященные в опыт лица. Единственным, не поддавшимся внушению, человеком был Ян Вольский.

Так же произвольно и фальшиво предположение автора репортажа: "Позже видели следы колес внеземного экипажа, но это просто оказалась трава, примятая колесами милицейское газика".

У аппарата, о котором рассказывает крестьянин, не было видно никаких колес, он все время парил в воздухе на высоте 4,5–5 м, не касаясь земли. Следы телеги, свернувшей в сторону под кроны деревьев (лошадь боялась аппарата и обошла его стороной) не могли принадлежать милицейскому газику по той причине, что были видны на траве до того, как милиция прибыла на место. Этот факт подтверждается свидетельством нескольких лиц, отметивших в тот самый день на поляне наличие этих следов.

К. Туровский предлагает провести следующий эксперимент: "Артисты, переодетые в костюмы, соответствующие описанию старого крестьянина, внезапно появляются на пороге его хаты, крытой соломой, и нахально спрашивают: "Ну, и что, пан Вольский? Где наши коллеги, о которых Вы так охотно рассказываете всем?". Автором этого замысла является упоминавшийся уже Витольд В., но из подобного эксперимента ничего не следует. Он мог бы разве что-нибудь прояснить в области эмоциональных процессов человека, попавшего в подобную ситуацию, но это было бы нечто совершенно другое, поскольку зрительное наблюдение реакции крестьянина, кроме субъективных и свободных данных, ничего бы не дало. Подобные эксперименты в конце концов совершенно не нужны, поскольку эмоциональное состояние крестьянина было изучено нами при помощи лучших, объективных данных. Но если бы даже и возникла потребность в подобном эксперименте, то следовало бы, конечно, выполнить важное методологическое условие: ни малейшая информация о запланированном опыте не должна дойти до сведения испытуемого, потому что если бы он узнал о характере инсценировки, то все данные, полученные во время наблюдения его поведения, не имели бы никакой ценности. А Туровский беззаботно излагает в печати процесс выполнения такого эксперимента, и не только в «Одглосах», но и в выходящем в тысячах экземпляров "Курьере польском". Как в таких условиях убедиться, что никто из соседей или посетителей не имел в руках этих газет и не предупредил об этом крестьянина, хотя бы и без злого умысла?