NASA_2009

В это время Альберт Эйнштейн получает примечательное письмо. Его написал Теодор Калуца, малоизвестный математик из Кенигсбергского университета в Германии. В первых же строках своего письма он предложил удивительное (по крайней мере для Эйнштейна, который не был осведомлен об оригиналь-

- б :.:ернионных уравнениях Максвелла) решение одной из самых трудных : ■ ем физики — унификацию его (Эйнштейна) собственной теории тяготе-•н ■ теории электромагнитного излучения Максвелла путем введения пято-

■ ггения. (Поскольку Эйнштейн, формулируя общую и частную теории

■ :те того, как Риман высказал свои идеи, определил время как четвертое е*;7гние, Калуца был вынужден назвать свою дополнительную просгранс-

. - ю размерность пятой. На самом деле это была та же размерность, что все тьзовалась Максвеллом и его коллегами при обозначении четырехмерных :г<: . г ^нств более чем за 50 лет до него.)

Несмотря на успех математической теории и окончательное объединение “1 -;н;ш и света, вопрос «Гдеэто?» задавался Калуце точно также, как и Ри-■ai* : 60 лет до этого, поскольку убедительного экспериментального доказа-

2 физического существования иного измерения не имелось. У Калуцы ж t'.zH прекрасный ответ: он предположил, что четвертое измерение каким-91 г^ом свернулось в «кольца» очень малых размеров, «меньше, чем самый

* . : -1 кий атом»,

-26 году другой малоизвестный математик, Оскар Клейн исследовал кя - - ности применения идей Калуцы в контексте недавно созданной атом*> н гии квантовой механики. Клейн специализировался на изучении зага-м ■:>. полей математической топологии — многомерных поверхностей объ-гг- ' г.ея квантовой механики была выдвинута Максом Планком и многими уч' ;; .-чеными, несогласными с ограничениями теории электромагнитного ш* . :^-хвелла, за год до того, как Клейн начал дальнейшее топологическое

■ . ание идей Калуцы. Теория «квантовой механики» была весьма успеш-

- : : точки зрения «нормального» здравого смысла — странной) попыт-

- I - г о мощи геометрии описать взаимодействие между «элементарными щгг I гл ■, при котором через частицы происходит «обмен сил» и энергии в

- м мире. В итоге, объединяя две теории, Клейн теоретически пред-

зи : _ 1 что, если новое измерение Калуцы действительно существует, оно, т-. - -■ ■. свернулось до планковской длины — предположительно самого ш: :_ ;мера, который может существовать в этом элементарном взаимо--??■.' :" При этом размер этот составляет только около 10 «в минус тридцать •щ ' е степени» сантиметров в поперечнике. Таким образом, главным пре-■с = - : лтя экспериментального подтверждения теории Калуцы-Клейна

■ л- - ны того, почему люди не могут просто «войти в четвертое измере-тс- : : то, что расчеты квантовой механики подтвердили: единственный авг % верить такую бесконечно малую величину — произвести измерения nr ускорителя ядерных частиц. Имелась только одна маленькая тех-кическая трудность: энергия, которая требовалась для этого, превышала всю суммарную мощность силовых станций Земли.

Таким образом, короткий всплеск интереса к гиперпространственной физике — обсуждение теории Калуцы-Клейна среди физиков и топологов — к 30-м годам XX века сошел на нет. Это произошло отчасти из-за того, что Клейн доказал практическую невозможность прямого экспериментального подтверждения существования дополнительного измерения, а отчасти из-за существенных изменений, широко охвативших становящийся все более и более технологическим мир большой науки.

В то время по всему миру прокатилась волна проверок теорий при помощи ускорителей ядерных частиц. Проводились исследования квантовой механики. Быстро увеличивающееся число «элементарных частиц», порожденных этим необычным математическим миром, заставило Эйнштейна относиться к этой теории как к «колдовству». Позднее, даже после принятия некоторых результатов опытов, он по-прежнему продолжал скептически относиться к тому, что это — полный ответ на вопрос, поставленный физической вселенной.

Прошло еще тридцать лет, прежде чем научный интерес к гиперпространству возродился в виде теории суперструн. В ней элементарные частицы й «поля» рассматриваются как гиперпространственпые вибрации бесконечно малых многомерных струн. Для большинства физиков, занимающихся проблемой сегодня, суперструнная гиперпространственная модель имеет огромное преимущество перед своими предшественницами. Помимо того что она фактически объединяет все известные силы Вселенной, от электромагнетизма до ядерных сил, в буквально прекрасную «окончательную» картину мира, она также в определенном смысле предсказывает общее число п-измерений, которое может сформировать: десять или двадцать шесть, в зависимости от чередования струн. Плохо только, что это тоже нельзя проверить, потому что все десять измерений скручены (в модели) в недостижимой опытным путем планковской длине.