NASA_2009

:тическим и должно было быть удалено из теории». Радикально редакти-оригинальный труд Максвелла после его смерти, вычеркивая скалярный : .г_онент кватернионов и удаляя гиперпространственные характеристики

■ . ■ :: рн ого компонента, Хевисайд это и сделал 35.

> означает, что четыре оставшихся классических «уравнения Максвелла»

: :м виде, в котором они появляются в каждом тексте по электричеству и : . ::<���е как фундамент всей электротехники и электромагнитной теории XIX

■ ■ ■ I никогда не встречались в трудах Максвелла. И все изобретения, от радио _' : шара, от телевидения до вычислительной техники, все науки, от химии до

: ки и астрофизики, которые имеют дело с процессами электромагнитного

■ ■ — _-:ения, основаны на этих мнимых «уравнениях Максвелла».

На самом же деле это уравнения не Максвелла, а Хевисайда. Конечным ре- . --7 7TOM стало то, что физика потеряла свои многообещающие теоретичес-. е начала как настоящая «гиперпространственная» наука более ста лет назад,

.. :есто этого, благодаря Хевисайду, стала заниматься весьма ограниченным 17 уделом сложнейшей теории электромагнитного поля.

I :тьнейший удар сторонники эфирной модели получили в 1887 году, когда 7ь: Майкельсона-Морли убедительно доказали, что «материального эфи-■. не существует. Однако «благодаря» Хевисайду из внимания было упущено,

' : ам Максвелл никогда не верил в материальность эфира — он только делал -; положение о гиперпространственном эфире, который мгновенно соеди-= - все во Вселенной. Главная причина путаницы, окружающей настоящую те-

■ ■ Максвелла, а не то, во что ее превратил Хевисайд, кроется в математике —

7 .теме обозначений, которую, вероятно, лучше всех описал Х.Дж. Джозеф: .--тгебра кватернионов Гамильтона, в отличие от алгебры векторов Хеви-7. является не просто сокращенным способом картезианского анализа, а

- : .'тоятельным разделом математики со своими собственными правилами

I ~ t из сальными теоремами. Фактически кватернион — это обобщенное, или г комплексное, число».

■ . '97 г. Хатауэй опубликовал работу, в которой эти гиперкомплексные

- гнкретно определяются как «числа в четырехмерном пространстве».

. образом, очевидное игнорирование современными физиками откры-. данного Максвеллом в XIX веке — математически обоснованной четы--■ -7ной теории, — происходит из-за недостатка знания истинной природы .:; 7нионной алгебры Гамильтона. И за исключением случая, если вам удас-

- тн оригинал издания «Трактата» Максвелла 1873 года, очень сложно : ':ть существование «гиперпространственной» системы обозначений ; т 7ia, поскольку к 1892 году третье издание уже содержало «коррекцию»

употребления Максвеллом «скалярных потенциалов». Такая «коррекция» удаляет из всей теории Максвелла понятие ключевого различия между четырехмерным «геометрическим потенциалом» и трехмерным «векторным полем». По этой причине многие современные физики, например, Мицуи Каку, очевидно, просто не понимают, что фактически оригинальные уравнения Максвелла были первой геометрической теорией четырехмерного поля, выраженной в специальных терминах четырехмерного пространства — на языке кватернионов.

Одной из трудностей представления «высоких измерений» является то, что люди (а ученые — тоже люди), несомненно, спросят — «ну, и где это?!». Наиболее стойким аргументом против четырехмерной геометрии Римана, Кэли, Тейта и Максвелла является то, что ни одно экспериментальное доказательство «четвертого измерения» не является достаточно убедительным. Одним* из самых простых для понимания аспектов «большей размерности» было то, что существо из пространства меньщей размерности (например, плоский обитатель двухмерной страны «Флэтляндии»), вступая в наше третье измерение, должно сразу же исчезать из мира меньшей размерности (и, следовательно, тут же появляться в большей размерности, будучи геометрически искаженным). По возвращении в пространство своей размерности оно просто должно «магически» появиться вновь.

Однако, по мнению ученых, в нашем измерении люди не поворачивают однажды за угол и не проваливаются прямо в четвертое измерение Римана. Даже если такая физика математически выводима и последовательна, для «экспериментаторов» (а вся настоящая наука должна основываться на проверяемых, независимо повторяющихся экспериментах) это представлялось недоступным для проверки опытным путем, физически не доказуемым. Поэтому гиперпространство — как потенциальное решение для унификации основных законов физики — исчезает с горизонтов научной мысли до апреля 1919 года.