Эльмира Нетесова - Помилованные бедой

Лишь после третьей ватки с нашатырем Лилька открыла глаза и попросила пить. Но поднять голову так и не смогла. Кто она, что с ней случилось, не помнила и не могла объяснить.

Женщина возвращалась с работы. С хлебокомбината. Ждала автобус на остановке. Самый последний, он останавливался напротив дома. Конечно, не обратила внимания на двух парней, остановившихся за спиной, предположив, что и этим хочется скорее попасть домой. Шагов не услышала. Лишь удар по голове, после которого долго летела в глубокую, провальную яму…

Саму Лильку быстро уволокли в подворотню. Обшарили сумку, но, кроме двух буханок хлеба, ничего не нашли. Проверили карманы, наскребли мелочь на проезд. От досады надавали бабе по морде, та открыла глаза и заорала от страха.

— Кончай базар, телка! Не рви глотку! Гони бабки! А не дашь, сорвем натурой! — задрали юбку.

— Генка! Давай ты первый! — услышала баба и стала отбиваться от навалившегося мужика.

— Тихо, ты, сука! Размахалась тут! — Получила пощечину.

Лилька взвилась. Вцепилась в лицо мужику дикой кошкой. Тот заорал, взвыл:

— Ну, курва! Во все дырки-щелки получишь! — врубил ей кулаком по голове, в лицо, а потом врезал в лоб камнем, оказавшимся рядом, под рукой.

Она уже не сопротивлялась, ничего не чувствовала. Двое мужиков, натешившись бабой, тут же ушли. Лишь перед рассветом старый дворник вытащил бабу из подворотни, оставил прямо на улице, не пожелал связываться с милицией.

Две недели Лилька была между жизнью и смертью. Память словно заклинило. И если б не работа, никто не вспомнил бы о ней. А тут хватились. Искать стали, достали мужа-алкоголика. Тот дома с месяц не показывался. Но, узнав, что случилось с женой, бегом прибежал в больницу. Долго сидел возле Лильки, все прощения просил:

— Дурак я! Мне б встречать тебя надо! Кто ж знал, что такое стрясется? Уж ты прости. Больше не повторится, Завяжу с пьянкой, с друзьями. Слышь? Завтра на работу пойду. Ты лечись. Я ворочусь в дом, наведу порядок, стану тебя ждать.

Лилька не верила. Муж пил уже не первый год. Все оттого, что жена не беременела. А ему детей хотелось;

Муж был столяром. На мебельной фабрике его ценили. Специалист хороший, потому прощали многое. Но терпение небесконечно, и Яшку уволили. Мужик не огорчился. Он успел натаскать с фабрики материал и, собрав из него стол иль кресло, продавал недорого и снова пил, радовался жизни. Так шли недели, месяцы, годы, Теперь он сам молчал о детях. Жена о них слушать не стала б. Да и какой там ребенок, если мужик себя кормить перестал? Лилька не ругала Яшку. Не видела в том смысла. Не попрекая, делилась с мужем скудным куском. Но когда он в ее отсутствие пропил ковер со стены, баба тут же выгнала Яшку на улицу, не велев ему появляться даже на пороге.

Он пообещал. И слово свое сдержал. Не давал знать о себе и не появлялся. Когда его взяла милиция, заподозрив Яшку в тяжком преступлении, у мужика нашлось много свидетелей, доказавших Яшкину невиновность.

— Черт знает куда катимся, — сетовал следователь. — Пьяницы своего защитили, доказали непричастность к случившемуся, а на громадном хлебозаводе даже не хватились враз. Нет у них возможности развозить своих по домам! И рискуй люди головами после второй смены. Не только у них такой бардак.

…До полуночи задерживались в больнице врачи возле Лилии. Ее осматривали и обследовали врачи областной больницы, делали снимки, изучали их, спорили, нужна ли женщине операция и, главное, что она даст. Не ухудшит ли состояние больной?

А время шло. Врачи следили за здоровьем женщины, сверяя с фактами предположения, и все же решились на операцию. Она обещала быть не только трудной, но и долгой, утомительной.

Бронников еле сдерживал себя:

— Пора позвонить, может, она умерла? Не выдержала? Прямо на столе не стало? — У него начинали дрожать руки, он то и дело заходил в кабинет, чтобы перекурить.

Вот и рабочий день закончился. Пора домой. Но как пойти, не узнав результата? Юрий Гаврилович набрал номер ординаторской.

— Операция заканчивается. Пока все нормально, а дальше будем ждать. Сами знаете, сколько критических дней впереди! Их тоже нужно пережить! — ответили со вздохом.

Едва вышел за ворота больницы, лицом к лицу столкнулся с Яшкой.

— Как моя?

— Операция сделана. Теперь надо ждать…

— Только бы выжила!

Юрий Гаврилович заметил, что Яшка тщательно побрит, подстрижен, умыт и одет опрятно.

— Домой вернулся?

— Ага! Все ж семейный. Негоже на свалках в обнимку с барбосками спать. Глядишь, и моя недели через две домой придет.