Вера Чубакова - Повесть о бабьем счастье

— Нет-нет, спасибо, нет...

Поезд, оказывается, еще не тронулся.

В купе вошла насупленная женщина в детской шапочке с помпоном. Не сказав ни слова, она поставила чемодан на полку, где сидел Ваня, повесила на крючок сумку с помидорами, затем, окинув взглядом столик, заставленный едой, двумя пальцами, как щипцами, выхватила из кефирной бутылки ромашку и выбросила ее за окно.

— А если б на голову кому-нибудь? — спросил Ваня.

Женщина молча вышла и вскоре вернулась с комплектом постельного белья. Не обращая ни на кого внимания, она тут же принялась стелить. Двигалась она, расставляя локти, задевая вс-гч и все. Пришлось выйти из купе и подождать, пока она устроится.

Но она продолжала устраиваться и после того, как все вернулись: сняла чулки с круглыми резинками, пошуршала ладонью по своим подошвам и легла, отвернувшись. Когда же Ваня попытался снова сесть на старое место, она резко придвинулась спиной к краю полки и вытянула ноги.

Ваня засмеялся:

— Вредно, бабуся, нервничать. Нервные клетки не восстанавливаются.

— Садитесь сюда,— пригласил Кирилл, придвигаясь ближе к Лидии. — Поместимся.

— Бывают же такие люди,— сказал Ваня, глядя на широкую спину попутчицы. — У самих плохое настроение, так надо и другим его испортить.

Вагон плавно тронулся. От окна метнулись какие-то тени. Кирилл задернул занавески, и сразу же зажегся свет, будто выключатель таился именно в этих занавесках.

Кудрявая проводница принесла постельное белье и вежливо спросила:

— Чай будем пить?

— А то как же? — встрепенулся Ваня. — В поездке, и без чаю? Всем по паре стаканчиков — шесть, значит... А ватрушку будете? У меня ведь ватрушка есть.

Проводница, смеясь, унесла с собой кусок ватрушки.

Ваня опять подсел к столику.

— Люблю компанейских людей, простых, чтоб без всяких там яков. Поговорить но душам люблю, не могу долго молчать, распирает в груди, будто слов, как воздуха, наглотался, а не выдохну — нутро лопнет.

Он засмеялся и принялся потрошить курицу.

Кирилл обнял Лидию за плечи, склонился к ее лицу, тихо сказал:

— Вот ты сидишь со мной рядом, а я не верю этому. Не могу поверить, что ты со мной...

— И я... Ты как бы снишься мне...

Кирилл поцеловал ей руку, и она подумала, что он первый мужчина, которого она любит. Всегда вокруг нее увивались те, о ком говорит: «На тебе, боже, что мне негоже!»

Вспомнился один, до войны еще, кажется Семеном его звали, высокий, прыщеватый. Танцуя, он наступал на ноги и трясся, подпрыгивая. Никто с ним танцевать не хотел. Выручала Лидия: жалела. У него было такое страдающее лицо, когда он подходил к ней. А однажды, когда ее подруга не смогла пойти в кино и она отдала билет Семену, чтоб не пропал, услышала, как он хвастался: «Лидка сама за мной бегает, в кино за свой счет водила!..»

Из-за своей дурацкой жалости, ненавидя и себя, и того, кого жалела, Лидия танцевала, позволяла провожать себя, случалось — и целовать, лишь бы утешить, помочь. А тот, кто нравился ей и стремился к ней, так и не мог перешагнуть через стену окружающих ее несчастненьких.

Замуж она вышла тоже из жалости. Соседи пригласили ее отпраздновать День Победы. Никогда не забыть ей, как за праздничным столом в тот день переплеталась радость с горем. Тут же обнимаются со счастливыми слезами, и тут же:

— Двойняшки мои родились в один день, в один день и погибли, мина накрыла...

— Второй год лежит мой муж в госпитале, и поднимется ли? Легкое пробито, почки одной нету, правую

ногу подрезают да подрезают, господи боже мой!

— Доченька не вернулась... Невеста. Жених телеграмму прислал, с Днем Победы поздравляет, а Олечки...

— Ты мне назови хоть дом или двор какой, чтоб у кого целы все остались!

...А потом еозник на пороге, раскинув крестом руки, парень в полинялой гимнастерке с расстегнутым воротом.

— С праздником! — заискивающе произнес он. — С великой нашей Победой!

Ему никто не ответил.

— И вас также,— сказала Лидия и на свой страх и риск добавила: — Чего же вы в дверях стоите?

Хозяева переглянулись и дали парню водки:

-- Выпей, Андрей, и иди себе!

Прежде чем выпить, Андрей долго присматривался к рюмке, поднимал ее на свет, выпил и попросил еще одну: «Чтоб сразу дошло...»

Хозяйка пожала плечами, но к столу Андрея все же пригласила, придвинула закуску. Лидия поняла, что ему здесь не рады, видно, хорошо знают.

Андрей положил себе на тарелку кусок рыбы в томате и сказал:

— Жена моя хорошо рыбу готовить умела. И не только рыбу... К ней вся улица за рецептами ходила...