Вера Чубакова - Огонёк в чужом окне

Я молчал, из меня мог вылететь сейчас только крик. Я не мог отвязаться от мысли, что все это время передо мной мелькал какой-то яркий, пестрый, ослепляющий красками фильм, и вот он закончился и я увидел перед собой белую тряпку.

Я взял свой чемодан и вышел в коридор. Тесть даже головы не поднял, не проводил меня хотя бы взглядом, а ведь наш разговор был слышен во всей квартире: мирно покачивалась его нога в полосатой штанине, в тагхе без задника.

Бабушка стояла в прихожей с поднесенными ко рту сцепленными пальцами, худенькая, маленькая. Я боялся встретиться с ней взглядом: вот кого я предавал. Она была единственным здесь человеком, с которым мне трудно было расставаться.

— Ты это серьезно, Витя? — Клавочка думала, что я разыгрываю какую-то комедию и стоит ей лишь кинуться мне на шею...

— Серьезней быть не может.

— Тогда оставь наши ключи!

— Оставь ключи ему! — раздался голос тестя. — Оставь. Пусть покуражится, завтра вечером с повинной явится. А решать нам: казнить или миловать.

Я вывернул карманы брюк, ключи выпали на пол, мы с Клавочкой разом присели, коснулись руками друг друга. Клавочка чуть изогнулась, пытаясь перехватить мой взгляд.

— Витя,— сказала она жалобно. — А как же я? Без тебя, Витя...

Я не мог вынести ее взгляда и выпалил:

— Собирайся!

Моя ненаглядная взлетела как мячик, с силой ударенный об пол.

— Сейчас, Витя, сейчас. Я скоро... Минуточку.

— Один чемодан, не больше! — скомандовал я, чувствуя в себе необыкновенную силу, способную все изменить, все повернуть по другому руслу.

— Счастья вам желаю. — Бабушка поклонилась, в глазах ее одобрение. — Мира в доме, детки...

— Спасибо. — Я обнял ее. — Мы вас не оставим: устроимся и к себе заберем. Детей наших будете нянчить?

— С радостью! — Бабушка вся светилась.

Теща заплакала, не отрывая от лица платочка, сказала:

— Витя, как же так? Утка с яблоками остывает. Пятый раз подогреваю... Ужинать будем... Как же так?

У выхода, пропустив вперед Клавочку, я обернулся: теща и тесть стояли рядом и растерянно смотрели нам вслед.

— Так будет лучше,— сказал я.