Игорь Беляев - Гибрид - Для чтения вслух

Мне было горько до ужаса, ведь с Левкой ребята всегда не очень. Только для меня он был первым другом. А тут Герка меня еще огорошил. Оказывается, несколько дней назад Левка брал у меня разрешение начальника госпиталя.

В этом ничего такого необыкновенного не было. Бумага была бесфамильная. И мы давали ее друг другу.

КРИП! И — пожалыста! Когда я, например, не мог дежурить. Но тут Герка мне открыл глаза:

А знаю ли я, что Левка сделал точную копию этой замечательной бумаги для Элки. И теперь она может ходить в госпиталь сама, когда захочет, нас не спрашиваясь.

У меня сразу комок в горле и сердце прямо-таки остановилось. Да-а-а! Это уже был полный атас! Явное предательство. За такие штуки до революции, как я слышал от бабушки, честные гимназисты стрелялись. Причем — насмерть!

На большой перемене я подошел к Левке:

— Ты — Иуда, негодяй и подлец!

Левка ничего не ответил.

— Надо ему за это морду набить, — кипятился Борька.

— Будем стыкаться, — сказал я.

— А кто будет стыкаться? — выпучил глаза Герка.

— Стыкаться с ним буду я, — и решительно пресек споры на этот счет. Естественно, кому же если не мне надо было отстаивать честь нашего тайного общества.

Не буду скрывать — для меня это было самое тяжелое испытание в жизни.

Но я не мог, понимаете, не мог уступить право наказать предателя никому. Это был мой Долг. Я был готов даже убить. Так я его ненавидел. Открыть тайну друзей — какой-то девчонке!

И еще я понял, если уж говорить совсем не кривя душой. У меня есть единственный настоящий друг. Только не смейтесь, пожалуйста. Это, конечно — Ясус из Назарета. И пусть дядя Митя болтает, что его нет на земле уже две тысячи лет. Где-то же он есть?! И с ним можно посоветоваться обо всем на свете. Он никого не обидит, не продаст. И всегда придет на помощь мальчику.

Так что дяди-Митины рассказы даром не пропали.

Я рассказал Котику честно о жутком предательстве моего бывшего друга.

Закавыка была в том, что я до этого момента не дрался ни разу, только боролся. Но Котик сказал:

— Не дрейфь, пацан. Правда на твоей стороне. Ты ему накостыляешь.

И он показал мне несколько приемчиков тут же во дворе.

— Сначала под ложечку, а потом прямой в нос.

Мы написали вызов на листочке из тетрадки в клетку по всей форме.

«Ты подлый предатель и негодяй. У тебя нет ни капли совести, ни капли чести. Так поступают только фашисты. Больше ты мне не друг. Я вызываю тебя на честный бой!

Число. Подпись».

Рука в этот момент сама собой подпрыгивала.

Левка жил на горке, в одном дворе с Секилем.

Котик пошел к Секилю и договорились по всем правилам. Драться будем на кулаках, до упаду. Без варюшек. Ножи и кастеты отпали сразу. Кто первый свалится с ног, тот и проиграл. А кровь — не считается.

Я думал, что Левке станет стыдно за свое предательство, и он откажется. Но Секиль сказал Котику, что Левка согласен стыкаться по правилам. Вопрос был решен окончательно и бесповоротно.

В классе, кроме Борьки и Герки, об этом никто не должен был знать. Котик взялся организовать поединок. Назначили место в нашем дворе. День и час. Вот тут в садике, за глухой стеной перед сараями.

Полночи я не спал, просто лежал с закрытыми глазами и… молился, как учила моя бабусенька:

— Господи Исусе Христе! Ты все видишь и все знаешь. Не оставляй меня, пожалыста…

А когда заснул, ко мне пришла Лизаветниколавна, погладила по голове и перекрестила.

И тут я увидел большое-большое поле. Из леса вывел свои войска Секиль. А навстречу им вывел свою дружину Котик.

Они встали друг против друга и стояли. Потом из ихнего войска вышел воин с лицом как у Левки Ноздрунова. С мечом, в латах, как в кино, которое мы недавно всем классом смотрели. Из нашего войска тоже вышел воин.

Тут мне почему-то почудилось, что это я. Тоже в латах и с мечом. Я все старался заглянуть Левке в глаза. А он отворачивался. Тогда я поднял меч и с криком «Умри, гад!» проснулся.

Наутро я никак не мог вспомнить, что мне наказывала во сне бабушка.

Котик собрал человек пять ребят из нашего двора. И повел всех за угол, где была глухая стена и никто из окна дома за нами не мог подсматривать. Небо было хмурое. Или дождь пойдет, или снег.

Может, со страха, а может, от погоды — меня как-то трясло. Убежать я, канешно, не мог. Но сквозь землю провалиться — хотелось. Сосало вот тут, под ложечкой. И вся злость куда-то подевалась.

Но вот появился Секиль, с ним пятеро каких-то пацанов.