Игорь Беляев - Гибрид - Для чтения вслух

Борька стоит как воды в рот набрал. Может, и обкакался от страха. А я — прямо на рожон:

— У нас в доме живет один дядя. Бывший военный…

— Бывших военных не бывает.

— У него целый ромб в петлице раньше был. А теперь его на фронт не пускают.

— Старый, что ли?

— Нет, совсем не старый. Он книгу написал, как Гитлера наголову разбить в два счета. А к вам его не пускают…

— Не врешь, парнишка? — вдруг заласкался командующий.

Ну прямо вылитый товарищ Сталин и тоже с усами.

— Ладно, — говорит, — дам тебе записку. Пусть твой дядька завтра ко мне явится.

Достает из левого кармана ручку-самописку. Тут ему командир, который нас сюда притащил, достает блокнот, подставляет кожаную сумку, и командующий пишет ясно вот такими буквами: «ПРОПУСТИТЬ»! Расписывается на бумажке и ставит число.

— А все бы лучше этих сорванцов на губу посадить, — ворчит адъютант.

Но я вижу по его лицу, что и он теперь улыбается.

Вечером я отдаю эту бумагу дяде Яше и рассказываю историю.

Бабушка чуть в обморок не попáдала. Мама бледная, как простынка. А дядя Яша! Хохочет как сумасшедший.

Вот какая сказочная история была со мной во время войны!

На следующий день дядя Яша прошел к самому командующему по моей бумажке.

А еще через некоторое время дядя Яша отправился в Москву.

На вокзал его провожали дядя Леня, мама и я.

— Ну, ни пуха тебе, ни пера, — говорит дядя Леня.

— К черту! К черту! — басит дядя Яша.

Я никогда не думал, что человек может вдруг так помолодеть за несколько дней. Он все время смеялся. А с подножки поезда долго махал рукой и кричал:

— Не поминайте лихом! Не поминайте…

Мама отвернулась. Я знаю, что она не хочет, чтобы все видели, как она расстраивается. Моя мама ведь самый скрытный человек в нашей семье.

Мы с дядей Леней машем руками, пока поезд не скрывается за поворотом.

Через несколько месяцев пришло короткое письмо, где дядя Яша писал, что получил майора и скоро поедет на фронт убивать Гитлера. Про книжку он ничего не писал. Понятное дело! Кругом шпионы! Разве можно писать про такую книгу по почте?!

Потом… уже на другой год, мы узнали совершенно случайно, что наш дядя Яша умер в госпитале от дизентерии.

Разве на войне умирают от дизентерии? Дядя Леня сомневался. Я тоже сомневаюсь. А куда делась его книга «Война моторов», я так и не знаю до сих пор.

От поручика царской армии, участника Первой мировой войны и Георгиевского кавалера, лихого кавалериста, который сражался за «красных» под командованием самого маршала Тухачевского, от милого дяди Яши, влюбленного в мою мамочку, который обещался в этой войне разбить Гитлера в два счета, жил у нас в доме по Советской улице и спал на столе в коридоре, укрываясь старой шинелью, пока не закончил свою книгу про танковые сражения, — не осталось ни одной фотокарточки.

Во время войны никто в Чкалове не фотографировался на память. А довоенные фотки, может, и пылятся сейчас в каком-нибудь военном архиве, да за семью печатями.

Но я хочу, чтобы все запомнили нашего дядю Яшу.

В сапогах на высоких каблуках…

В серой гимнастерке…

В синих галифе…

Крепкого и веселого.

Все-таки он был человек… существительный.

Наступило и прошло лето. Вспомнить особенно нечего. Правда, я научился плавать по-собачьи. Вот так. И когда мы гуляли с ребятами в роще, переплывал старицу уже запросто. А старица Урала, знаете, метров десять, не меньше.

Потом опять подкралось первое сентября, и я пошел уже в четвертый класс. Но, по большому счету, жизнь не изменилась. Писали диктанты, решали задачки столбиком, проводили сборы и ходили в госпиталь.

Канешно, переживали за Сталинград. Но уже меньше, чем за Москву. Во-первых, потому что бабушка Лизаветниколавна и все наши оставались все-таки в Москве, а в Сталинграде у нас никаких родных не было. А во-вторых, потому, что после победы под Москвой уже точно знали, что мы фашиста повалим. Это как пить дать! Он летом хорохорится. А как морозы ударят — сразу лапки вверх.

Так мы, ребята, думали. И во дворе, и в школе. В общем, жизнь шла своим чередом, как говорили в нашей семье.

Дядя Яша испарился, зато осенью появился в нашем доме другой странный субчик — дядя Митя.

У взрослых, я заметил, есть особенность. Они появляются ниоткуда и исчезают никуда. И какая путаница получается от ихних слов в голове ребенка, им абсолютно начхать. Пошутил и смылся.