Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича

Островок оказался недалеко от нашего привала. Он открылся сразу же за первым поворотом Арагуаи. Течение было очень слабым, и вода настолько чистой и прозрачной, что дно проглядывалось на глубине двух метров. Арагуая очень богата рыбой. Видно было, как стаи разных пород бросались врассыпную, напуганные шумом работающего мотора лодки. Правда, больших рыб не было видно. Не доходя метров двести до островка, Мануэл выключил мотор.

— Здесь много коряг и потонувших деревьев, так что лучше дойдем на веслах, чтобы не поломать винт. Другого же у нас нет.

В мою обязанность входило поднимать в таких случаях мотор на борт лодки.

— Смотрите! Смотрите! — вдруг закричал Мануэл, показывая рукой на какие-то черные тени, быстро двигавшиеся в речной глубине метрах в пятнадцати от борта нашего корабля.

— Это довольно солидные, мне кажется, рыбы.

— Это бото! — возбужденно закричал Мануэл.

Я знал, что это разновидность тунца.

— Ну что ж, что бото?

— Как что ж, что бото? Мы сейчас будем иметь столько рыбы, что сможем сделать обед из одних рыбьих жабр на двадцать человек.

Он быстро опустил винт мотора в воду, дернул за спусковой шнур, но, вместо того чтобы взять курс в том направлении, где скрылась стая бото, развернулся и пошел почти в противоположную сторону, к другому берегу, где виднелась небольшая полоска песчаной косы.

— Сейчас без всякого труда, без затраты сил, голыми руками наберем столько рыбы, сколько нам нужно.

Действительно, на косе, беспомощно раскрывая рты и время от времени конвульсивно подергиваясь, лежало около десятка рыб дорадос, гораздо больших по размеру, чем те, которые по глупости зашли в вершу, поднятую утром Мануэлом. Оказывается, когда вниз по реке идет стая бото, все другие рыбы в ужасе устремляются к мелким местам, стремясь спастись от зубов хищников. Очень многие в панике выбрасываются на песчаные берега и там, конечно, пропадают. В данном случае рядом оказалась лодка Мануэла, и десяток дорадос погибли не зря. Они очень вкусны в жареном виде. Между прочим, индейцы этих районов не охотятся за бото, не ловят и не употребляют в пищу мясо этой рыбы, считая, что в бото заключен злой дух.

Островок оказался очень уютным местом. Он был небольшим, метров сто в ширину и чуть больше в длину, весь покрытый невысокими деревьями и кустарниками. Ветки провисали далеко над водой, образуя своего рода зеленый тоннель, в который Мануэл завел лодку.

— Так-то оно безопасней, — сказал он. — Не будет привлекать ничьего внимания. А то вдруг еще объявится хозяин у этого островка и помешает нам работать. — Он достал сито, лопату и выбросил их на берег. — Давайте сделаем так, — предложил он, — вы будете на мелком месте, вон там, где глубина не больше полуметра, набрасывать мне на сито породу. Я стану относить ее на берег и просеивать.

Предложение было принято, и работа закипела. Правда, перед тем как отнести на берег первое нагруженное мною сито, Мануэл несколько раз плюнул на вынутую со дна породу. Оказывается, согласно примете «алмазы чувствуют, что на этот участок плюют, и, дабы доказать, что участок богат алмазами, сами открываются искателю». Я воткнул лопату поглубже в дно и поспешил за гаримпейро, чтобы своими глазами увидеть, как находят крупный камень. Мануэл относился очень серьезно к своим обязанностям. Он тщательно протирал каждый комочек между пальцами, затем опустил сито настолько близко к воде, что середина его, прогнувшаяся под тяжестью песка, очутилась сантиметра на три в воде, и стал часто-часто трясти сито. Вода вымывала песок, и через несколько минут на сите осталась одна мелкая галька. Выйдя на берег, Мануэл внимательно просмотрел каждый камешек на сиге и, ничего не найдя, отбросил пустую породу далеко в сторону.

— Давайте продолжать!

И снова было нагружено сито. И снова Мануэл пошел к берегу. Вся операция повторилась с самого начала и, к сожалению, до самого конца, потому что и на этот раз не было найдено ни одного, даже самого маленького алмаза. Первый час или даже два часа было интересно и любопытно. Каждый раз казалось, что на этот-то раз обязательно будет найден алмаз. Но после четырех часов работы никаких изменений не произошло, если не считать кучи пустой породы и гальки, выросшей на берегу.

— Ну что ж, давайте обедать, — сказал Мануэл, закончив промывку, наверное, сотого сита.

Обедать так обедать. Что ж делать, если удача не идет в руки. Вероятно, Мануэл недостаточно энергично плевал перед началом работы.