Ганс - Сексуальная жизнь в Древней Греции

В 414 г. до н. э. Аристофан поставил на сцене комедию «Амфиарей», где вывел «очень жалкого старика», который с молодой женой идет к оракулу Амфиарея в Оропе на границе Беотии и Аттики, к помощи которого прибегали люди в разных прискорбных обстоятельствах. Этим двоим во сне было явлено желаемое откровение. В комедии старик просит о возврате ему желания и молодой силы. Как именно это произошло, фрагменты не дают удовлетворительного объяснения; однако, соединяя разрозненные фрагменты, мы узнаем, что в качестве лекарства перед стариком ставится блюдо из чечевицы, которое, очевидно, считалось стимулирующим половую активность [174].

Старыми авторами в качестве стимулирующего и лечебного средства часто упоминается местный массаж – во все времена излюбленное, хотя и не всегда действенное средство.

Врач Феодор Присциан в IV в. н. э. написал медицинский трактат, сохранившийся до наших дней. В этом трактате он перечисляет и средства, излечивающие мужскую импотенцию. Там, в частности, сказано: «Пациента должны окружать красивые девушки и юноши; также полезно читать эротические книги, которые возбуждают желание и в которых откровенно описываются любовные истории».

Греческий язык обладает большим количеством непристойных слов и более или менее истинными непристойностями, основанными на игре слов, большинство которых собраны Морицем Шмидтом в большом издании Гезихия (v, 88). Естественно, много таких слов можно встретить в комедии, так что я позволю себе здесь несколько дополнительных замечаний.

Во «Всадниках» Аристофана (1384 сл.) встречаем:

Колбасник

Народ

Колбасник

Однако у Аристофана и вообще в старой комедии слово aischrologia, то есть откровенная и неприкрытая непристойность, встречается гораздо чаще, чем huponoia, в котором завуалирована непристойность и двойной смысл, однако оно лучше приспособлено к новой комедии, о нем-то справедливо и говорил Аристотель.

Характерный пример можно встретить в любовном романе Ахилла Татия, в котором добрая половина речи жреца Артемиды (viii, 9) состоит из непристойностей и двусмысленностей.

В одной из эпиграмм «Палатинской антологии», обращенной к танцовщику, использовано слово из области музыкальных терминов, под которым скрывается непристойный смысл.

Во все времена существовал обычай писать непристойные слова, выражения, стишки и рисовать картинки на стенах общественных зданий, и можно с уверенностью утверждать, что и грекам он был не чужд, хотя никаких неопровержимых свидетельств, естественно, до нас не дошло. Калинка пишет, что на стене отхожего места в Эфесе была обнаружена вполне пристойная эпиграмма.

Суждение греков об инцесте, как и у всех наивных народов, было менее суровым, чем в наше время, об этом говорит и греческая мифология, например, Зевс, отец богов и людей, женат на своей сестре Гере. Тем не менее инцест отвергался общественным мнением, и очень скоро в Греции появились весьма суровые наказания за это преступление. Из Исайи мы знаем, что женитьба на ближайших родственниках была запрещена уже в древности, также под запретом был брак между братом и сестрой; позже к этому стали относиться более терпимо в случае, если брат с сестрой были детьми от разных матерей. Кроме этих ограничений, родственные браки не были редкостью – даже брак между сестрой и братом в старых консервативных семьях не был делом неслыханным вплоть до V в., примером чему может служить брак Кимона и Элпиники; и в самом деле, греки, жившие в Египте, переняли там этот обычай, где такие браки существовали испокон веков с той целью, чтобы приданое оставалось в семье. Хорошо известно, что Птолемей II (285–247 гг. до н. э.) после женитьбы на сестре Арсиное взял второе имя Филадельф («любящий сестру»). Чтобы удержать приданое в семье, существовал закон, по которому дочь-наследница, то есть девушка, которой досталось наследство родителей, обязана была выйти замуж за неженатого родственника.

Естественно, в связи с этим было много случаев вырождения. Например, в Афинах, как сообщает Андокид о некоем человеке: «После того как он женился на дочери Исхомаха и прожил с ней меньше года, он также соблазнил ее мать и жил и с дочерью и с матерью, держа обеих в одном доме». Алкивиад, говорят, совершал еще более безумные поступки, если верить тому, что о нем говорит Лисий (с. 16).