Михаил Кречмар - Мохнатый бог

Совершенно очевидно, что медведица отнюдь не желала закусить старшим геологом. Ей нужно было просто отогнать его от медвежат. Если рассуждать с холодной головой и не иметь медведицы ни впереди, ни позади себя, то придёшь к выводу, что геолог совершил как минимум две ошибки. Ему не стоило ни бежать от медведицы, ни стрелять в неё, тем более из нагана.

Известный русский писатель М. М. Пришвин в своём романе «В краю непуганых птиц» так описывает встречу лесника с медведицей в Олонецкой губернии:

«В особенности опасно бывает встретиться с медведицей, когда у неё маленькие медвежата; они бегут к охотнику и ластятся к нему, как собаки, а медведица за них боится и может растерзать охотника. С Филиппом много раз бывают случаи, но он всегда как-то извёртывался.

— Раз, — рассказывал он мне, — полесовал я по сильям (русская идиома, обозначающая „проверял петли на куропаток". — М.К). Ну, хорошо. Стою я на коленках, силки лажу, слышу — бунчит земля. Поглядел — два медвежонка, за ними пестун, а позади всех медведица стоит на задних лапах, верхними помахивает. Тут мне стало будто бы и немножко неладно. Встал я сразу с земли да как закричу во весь дух: „Серко, Серко!“ А какой тут Серко, когда по сильям шёл. Эти медвежонки ка-ак махнут, за медвежатами пестун. А медведица постояла-постояла, да на левое плечо — и ух! Побежала вслед за ними».

В принципе, если абстрагироваться от чувств человека, которого пугают, скрепя сердце можно согласиться с тем, что медведицу легко понять: если ранее я говорил, что у бурого медведя в естественных условиях нет врагов, то теперь следует внести необходимую оговорку — за исключением медвежат. Причём главным врагом для мишкиного молодняка следует считать… того же медведя.

Истории о том, что крупные медведи поедают медвежат, если они оказываются на значительном удалении от матери или отобьются от неё совершенно, достаточно обычны в охотничьем фольклоре. Наиболее характерны подобные случаи для белых медведей. Известный арктический исследователь Н. Н. Урванцев столкнулся с подобным каннибализмом во время экспедиции на Северную Землю в 1930–1932 годах.

Самка с детёнышем традиционно считается одним из самых опасных медведей в тайге. Правильно ли?

«Однажды, когда километрах в двух от дома он (радист В. Ходов. — М.К.) снимал шкуру с только что убитого медведя, другой подошёл к строению и разорвал медвежонка, который сидел у стены на цепи. Жаль бедного Мишу, он был такой ласковый и ручной. Журавлёв говорит, что это обычная медвежья повадка. Если взрослый заметит медвежонка, да ещё на привязи, то непременно его убьёт».

Так что трудно обвинять медведицу за слишком ревностное соблюдение родительских обязанностей, тем более если вторая половина позволяет себе истолковывать их прямо наоборот.

Ваш покорный слуга тоже однажды натерпелся страху при встрече с любвеобильной медвежьей мамашей. Было это на побережье Охотского моря, в заливе Одян, куда нас с коллегой Дубининым высадили для обследования будущих охраняемых территорий.

Самый беглый променад по окрестностям нашего лагеря убедил нас в том, что самым многочисленным животным в будущем заказнике будет как раз бурый медведь. Мы осмотрели долину ручья и углубились в горы всего на шесть километров, но повстречали при этом пятерых медведей, и всех — на дистанции дробового выстрела.

Возвращались на базу мы уже в сумерках. В какой-то момент нам показалось, что мы сбились с пути и вышли на какую-то глухую боковую, закрытую огромными ивами протоку.

Но за чащей слышался шум воды в основном русле, и мы не боялись заблудиться.

Впереди на гальке возвышались завалы деревьев, выкорчеванных половодьем. В редких лужах возилась масса умирающей горбуши. Над всей долиной стоял липкий запах гниющей рыбы.

Неожиданно (а медведь, заметим, имеет свойство, как ни один другой зверь, появляться «вдруг») самый дальний, чёрный выворотень зашевелился, зарычал и распался на четыре неравные части. Три из них были совсем маленькие, словно срубленные кочки, но одна оформилась в чёрный пыхтящий шар и покатилась к нам. Это была медведица с тремя медвежатами.

В руках коллеги Дубинина была двустволка, но двустволка неисправная — один из спусков не работал. В придачу ко всему из неё нельзя было при желании попасть два раза подряд в железную бочку с тридцати метров. Но тем не менее эта двустволка являлась нашим единственным оружием. Коллега Дубинин поднял ружьё и прицелился поверх холки зверя. При этом он в полный голос задал сакраментальный вопрос русской интеллигенции: «Что делать?».