Генрих Цывинский - Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

В июне ко мне явился китаец и без долгих разговоров реквизировал мой кабинет. Он заявил, что занимается частной торговлей; по вечерам он исчезал и возвращался за полночь; имел советский билет на право ночью ходить по улицам. Оказалось, что он был тайным агентом в сыскной милиции и служил переводчиком при ночных расстрелах в тюрьме. Днем он бродил по базарам, занимаясь торговлей и сбывая фальшивые деньги, в чем вскоре попался и угодил в тюрьму. За 2 месяца его пребывания вся квартира провоняла, приняв специфичный китайский запах.

В августе стали постепенно сворачиваться советские учреждения, и личный состав их незаметно куда-то исчезал. Население оживало, и на лицах уличной толпы появлялось выражение надежды на скорое избавление от гнета. Встречавшиеся обыватели, даже незнакомые, молча обменивались радостными взглядами. По Крещатику, направляясь к днепровским пристаням, двигались целые караваны грузовиков, набитых провиантом, мебелью, зеркалами, роялями и всевозможным имуществом, награбленным в домах. Все это грузилось на барки, которые отправлялись в Чернигов, куда отходила красная армия.

К концу августа оставались лишь одни чрезвычайки; в них пьяные комиссары с дьявольской жестокостью добивали по ночам несчастных мучеников. В сараях и конюшнях, во дворах чрезвычаек их убивали холодным оружием, железными вилами и бутылками от вина. Следы этих пыток были потом найдены, когда в Киев вступила белая армия. В числе последних смертников были 160 польских заложников; они были перебиты в последнюю ночь бегства на 30 августа, когда к Киеву подступила армия галичан. Большевики полагали, что в составе войск, идущих на Киев, имеются польские полки, поэтому они захватили в качестве заложников видных поляков, живущих в Киеве.

В ту ночь я сидел у себя на балконе и наблюдал, как на фоне звездного неба пролетали над городом снаряды, посылаемые с пароходов, отступавших к Чернигову. Снаряды били по вокзалу, куда в то время подходили галичане. Эти пароходы приостановились, поджидая комиссаров чрезвычаек, добивавших в пьяной прощальной вакханалии последних заложников. С рассветом вошли в город первые дозоры австрийской конницы. Это были австро-галицийские дивизии, с которыми Петлюра, будучи еще в минувшую зиму кратковременным диктатором, заключил союз против большевиков. Народ в праздничных нарядах приветствовал войска цветами и криками ура! город сразу преобразился: исчезли кожаные куртки, защитные красноармейские рубахи и «купоросные рыла» с нахальными чубами; на дамах появились шляпы и изящные ботинки, заменившие деревянные «стукалки» на босую ногу. Австрийская пехота, пройдя с музыкой по городу, вернулась к вокзалу и расположилась лагерем в поле; но одну полевую батарею оставила возле городской думы для ее охраны.

Таким образом, первой освободительницей Киева оказалась нерусская белая армия. Это было устроено Троцким с коварным умыслом — отдать город галичанам, а не русским, дабы их (союзников) между собой поссорить, что и случилось в действительности на следующий день, когда первый русский полк вошел с запозданием в Киев (Троцкий приказал открыть фронт с западной стороны Киева, а с восточной задержал свои войска за Днепром, оказывая сопротивление русским, подходившим с востока). Это было 31 августа, около полудня; публика, собравшаяся на Крещатике возле думы, ликовала, устраивая овации стоявшей тут артиллерии. На балконе думы собрались представители наскоро образовавшегося правительства из самостийных украинцев с желто-синим национальным флагом и произносили патриотические речи на малороссийском языке.

В этот момент подходил со стороны Днепра первый русский полк «белых» и заиграл русский гимн. Полковник с русским национальным флагом поднялся на балкон и поставил его рядом с украинским; на это один из украинцев подскочил к флагу, сломал его древко и бросил на панель. Полковник выстрелил в оскорбителя из револьвера, и вслед за тем из рядов русского полка посыпались на балкон выстрелы, на это австрийская артиллерия, охранявшая думу, открыла огонь по полку, и началась перестрелка между союзниками… Таким образом дьявольская затея Троцкого осуществилась. Площадь мгновенно опустела; на мостовой осталось несколько человек, убитых и раненых. Русский полк прошел далее и занял одну из пустых казарм.

Вечером были расклеены плакаты от имени начальника русских войск с выражением прискорбия за инцидент, вызванный «недоразумением». Генерал успокаивал киевлян тем, что он приказал галицийским войскам отойти от Киева на 25 верст на запад. Это обидное для первых избавителей Киева решение породило вражду между союзными войсками, и спустя некоторое время галичане оставили Украину и ушли домой.