А Прийма - НЛО ! Очевидцы неопознанного

-Я и не подозревал, что так относительно много женьшеня росло в ущелье. Днем ранее я успел обшарить один его склон, впрочем, не до конца. И не нашел на нем ни единого стебелька панцуя. Не знаю, стоит ли напоминать о том, что обнаружить этот стебелек - дело крайне сложное. Как правило, он полностью скрыт под другими растениями. Обшарив один из склонов ущелья, я не приметил на нем, повторяю, ни единого росточка женьшеня, хотя, казалось бы, не зевал... А тут вдруг там же-панцуй за панцуем! ...- Упие! Стой! Стародубцев замер на месте.

Леший кинулись к стебелечку панцуя, росшему под кустом шиповника, ветви которого прятали его под собой. Тесной группой они обступили стебелек, присели на корточки и почти тотчас же выпрямились. Матвей ясно разглядел в руке одного из них растение с недлинным корнем, похожим на крохотного человечка.

Обычно на откапывание женьшеня уходит у корневщика не менее двух-трех часов. В метре от тоненького стебля, не ближе, роется саперной лопаткой яма. Затем лопатка откладывается в сторону. При выкапывании корня из земли, осуществляемого медленно костяными палочками, ни в коем случае нельзя повредить ни единого его длинного нитевидного отростка, или мочки.

А леший потратили на извлечение корешка не более двух секунд.

- Вперед! - рявкнул один из них, махнув Матвею рукой.- Ищи!

И сумасшедший скоростной бег возобновился с новой силой...

- Панцуй! - кричал Матвей, меряя гигантскими шагами землю. -Где? Там.

-Тантаза. Не годится... Ищи дальше. - Панцуй! -Где?

- Прямо передо мной. - Упие! Стой..

Небольшая задержка. Корень извлекается из земли. И - опять: - Ищи!.. Панцуй! - Тантаза. - Панцуй! - Тантаза. - Панцуй!

- Липие! Стой... Да, это липие. Настоящий липие. Задержка. И - снова: - Панцуй!

-Тантаза.,. Тантаза... Тантаза... Еще один липие! Стой.

Ущелье давным-давно осталось за спиной. Неутомимые бегуны неслись теперь по склонам сопок - по северным их склонам, где только и водится женьшень. - Панцуй! - Тантаза... Ищи дальше!

Ночь близилась к рассвету. На востоке слабо зарозовел небосклон.

Три леших, возглавляемые Матвеем Стародубцевым, выбежали друг за другом в затылок на поляну, с которой начали свою долгую пробежку по тайге. Костер на поляне давно прогорел. Его остывающие угли едва светились в неверном предрассветном полумраке.

И к Матвею в ту же секунду вернулось нормальное человеческое зрение. Он потерял способность видеть в ночи почти с той же зоркостью, что и днем.

Корневщик огляделся по сторонам, щуря глаза, по которым в момент возвращения нормального зрения полоснула резкая короткая боль. Его взгляд упал на огромный голубоватый светящийся шар, сиявший в отдалении на том же самом месте, где он внезапно возник из ниоткуда несколькими часами ранее.

Стародубцев совершенно не запыхался и не вспотел, хотя мотался как оглашенный по лесным чащобам почти всю ночь напролет.

Один из леших поинтересовался, обращаясь к другому:

- Сколько всего собрали?

Тот молвил, прижимая к груди пышный букет панцуя:

-- Восемьдесят шесть упие. И одиннадцать липие. - Вот это да! - развел руками Матвей в восхищении.

Леший, секундой ранее задавший вопрос, сказал лешему, сжимавшему в руках букет:

- Отдай ищейке десять упие и два липие. Это его законная доля.

- Хорошо,- леший с букетом женьшеня повернулся к Матвею и слегка раздвинул локти.- Держи!

Из букета сами собой стали выпархивать одно за другим растеньица. Они плавно летели над землей на высоте около двух метров и столь же плавно

опускались в руки корневщика, поспешно подставленные им.

- Девять упие. Десять,- отсчитывал леший с букетом.-Так. А теперь-липие. Один. Два... Все. Мы рассчитались с тобой за работу сполна.- Он помолчал мгновение, а потом, повысив голос, проговорил, чеканя каждый слог: - Запомни, Матвей, в следующий раз позовешь нас не раньше, чем через пятнадцать лет. Запомнил? - Да. Через пятнадцать.

Стародубцев стоял возле погасшего костра с руками, вытянутыми вперед. На них ровным рядком, стебелек к стебельку, корешок к корешку, лежали двенадцать панцуев. И каких панцуев! Сплошь упие и даже два липие! Разглядывая эту гору богатства, привалившего к нему за одну ночь, корневщик тупо повторил: - Через пятнадцать...

Внезапно в его глазах вспыхнула искорка интереса. Нечто, отдаленно похожее на нормальные человеческие чувства и реакции, стало потихоньку-полегоньку пробуждаться в его душе, околдованной лесными дьяволами.

Матвей оторвал взгляд от панцуев, лежавших на его полусогнутых руках, и вперился им в лешего с букетом. Потом спросил: