Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

В самое последнее время появилось еще одно заслуживающее внимания произведение из социалистического лагеря, которое отступает за защищаемую Конрадом Шмидтом линию еще на один важный шаг и вообще не считает уже закон ценности опорой для доказательства социалистической теории эксплуатации. Правда, автор этого произведения, Эдуард Бернштейн 736 , посвящает еще закону ценности некоторую, довольно вялую апологию, ход мыслей которой составляет нечто среднее между мыслями Зомбарта и Шмидта. Он открыто признает недействительность закона ценности, поскольку таковой должен относиться к меновым отношениям отдельных товаров; он объявляет трудовую ценность «чисто интеллектуальным построением», «основанным на абстракции, чисто интеллектуальным фактом»; она представляет собою «только ключ, отвлеченное представление, подобно одушевленному атому». Посредством положения, что отдельные товары отчуждаются на основании их ценности, Маркс хотел только на примере «конструированного отдельного случая» «наглядно представить» процесс, каким, на его взгляд, в действительности является все производство в совокупности, т. е. факт «прибавочного труда». Но Бернштейн не объясняет уже последнего на основании «закона ценности», по всей вероятности, вследствие твердого убеждения, что закон ценности сам слишком недостаточно обоснован для того, чтобы мог еще служить опорой для чего-либо другого. Он объявляет: «Верна ли теория ценности Маркса или нет — это совершенно безразлично для того, чтобы доказать существование прибавочного труда. В этом отношении она не составляет доказываемого положения, а является лишь средством анализа и наглядного представления» 736 .

Затем — что весьма характерно — он к этой уступке присоединяет еще и другие, а именно, что ценность труда представляет собою как бы ключ, «который, начиная с известного пункта отказывает и потому сделался роковым для каждого почти ученика Маркса»; что вообще «учение о ценности не дает еще критерия для оценки справедливости или несправедливости распределения продукта труда, как не дает ее учение об атомах для оценки красоты или безобразия художественного произведения»; «что теория ценности, основанная на предельной полезности школы Госсена—Джевонса—Бема, которая хотя и покоится на «действительных отношениях», подобно теории трудовой ценности Маркса, но построена на абстракциях, — так же, как и теория ценности Маркса, «имеет значение для известных целей и в известных пределах» и что, хотя бы уже ввиду того, что сам Маркс подчеркивает значение потребительной ценности, нельзя «отделываться от теории Госсена-Бёма несколькими высокомерными словами» 737 .

Чем же хочет Бернштейн заменить отвергнутые им доказательства, которые более ранний марксизм искал в законе ценности, чтобы все-таки, как это он делает, оправдать теорию эксплуатации? Он прибегает к необыкновенно простой, но необыкновенно сомнительной, в смысле доказательной силы, предпосылке. Он просто указывает на тот факт, «что в производстве и доставке товаров принимает деятельное участие только одна часть общества, между тем как другая состоит из людей, которые либо получают доход за услуги, которые не находятся ни в каком непосредственном отношении к производству, либо получают нетрудовой доход. Таким образом, на счет общего труда, заключающегося в производстве, живет гораздо большее число людей, чем то, которое принимает в нем деятельное участие, и статистика доходов показывает нам, что не участвующие в производстве слои присваивают себе даже гораздо бо ́льшую долю общего продукта, чем этого требовало бы их численное отношение к производящей части. Прибавочный труд этой последней есть эмпирический, наблюдаемый на опыте и не требующий дедуктивного доказательства факт» 738 .

Другими словами, Бернштейн все-таки понимает «прибавочный труд» в строго марксовом смысле, т. е. как эксплуатируемый чужой труд: благодаря простому факту, что не весь национальный продукт распределяется между производящими рабочими в виде заработной платы и что существуют еще другие формы дохода, Бернштейн считает уже непосредственно эмпирически доказанным, что рабочие подвергаются эксплуатации, и не требует для этого вывода никакого дедуктивного доказательства. Этот вывод, очевидно, так неосторожен, содержит в себе такую явную petitio principii, что он едва ли нуждается в действительном опровержении. Ясно, что с помощью точно такого же способа доказательств можно было бы, превосходя даже физиократов, так же доказать, что все остальное человечество живет эксплуатацией земледельческих классов, потому что, в конце концов, и факт, что на счет продуктов земли, добываемых сельскими рабочими, живет масса других людей, неоспорим!