Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Однако физики имеют хорошее основание для своего убеждения, что, по крайней мере, в безвоздушном пространстве падение тел действительно точно происходило бы по закону тяготения. Марксисты же, напротив, для аналогичного предположения, что в строе без частного капитала меновая ценность товаров в точности следовала бы постулируемому закону трудовой ценности, не имеют ни хорошего ни плохого обоснования, — они совсем не имеют такового. Теперь я перехожу ко второй вышеуказанной кардинальной погрешности программы Шмидта, а именно к абсолютной шаткости его исходной точки.

Я полагаю, что марксисты слишком облегчают себе постановку «гипотезы» трудовой ценности. Без сомнения, эта гипотеза не содержит в себе ничего, что с самого начала, а priori, было бы немыслимым или невозможным. Но этого еще недостаточно для того, чтобы гипотезу положить в основу серьезной теории. A priori не было бы также немыслимым, что меновая ценность основана на весе тел! Весьма ненадежной является также и точка зрения, будто гипотеза может считаться удовлетворительной до тех пор, пока не добьешься буквального, наглядного ее опровержения. Я мог бы, например, предложить гипотезу, что все мировое пространство наполнено бесчисленным множеством невидимых больших и малых кобольдов, которые тянут тела и производят на них давление, чем и вызывается то явление, которое физики — в силу другой гипотезы — приписывают тяготению вещества. Всякий исследователь-теоретик согласится со мною, что точное опровержение такой фантастической гипотезы, как бы велика ни была ее фантастичность, невозможно при помощи существующих способов познания. Никогда нельзя будет доказать, что никаких тянущих и производящих давление кобольдов не существует; в лучшем случае можно будет только доказать, что их существование в высшей степени невероятно. Но, несмотря на это, меня с полным правом осмеяли бы, если бы я вздумал утверждать, что этой гипотезе следует отдавать предпочтение перед всеми другими до тех пор, пока не удастся ее совершенно опровергнуть. Гораздо более очевидно — и так смотрят на это испокон века во всех научных исследованиях, — что только та гипотеза может предъявить притязания на серьезное научное внимание, которая имеет за собою какие-либо положительные причины, делающие ее хорошей, а в некоторых случаях сравнительно лучшей гипотезой.

Гипотеза, согласно которой ценность товаров основывается исключительно на овеществленном в них труде, в современной стадии полемики не имеет за собою никакого обоснования. Непосредственно очевидной аксиомой, не требующей никакого обоснования, она точно не является; это мы видели уже выше. Единственная попытка внутреннего обоснования, какая вообще была сделана, попытка Маркса, потерпела крушение, от нее отказался и Шмидт. В самом деле, требуется слишком уж большая смелость для того, чтобы пытаться навязать нам убеждение, будто принципиально необходимым условием обмена является равенство обмениваемых количеств труда, между тем как сам Маркс в третьем томе указывает нам на наблюдаемую в известных условиях экономическую необходимость, в силу которой в обмене должны приравниваться друг другу неравные количества труда! Строгого согласия с фактами действительности, которое, в известных условиях, могло бы заменить собою внутреннее обоснование, — а его нужно заменить почти везде, где идет речь о последних, для дальнейшего анализа недоступных фактах, — также нет; напротив, опыт, как это уже достаточно выяснено, указывает на многочисленные резкие противоречия и ни на один случай согласия с «гипотезой». Наконец, попытка — которая опять привела бы к внутреннему обоснованию — путем анализа действующих в обмене мотивов вывести или сделать очевидным внутреннее свойство образования ценности на основании одного нарушаемого только внешними препятствиями соответствия с количеством труда марксистами даже не делалась как безнадежная. Напротив, все, что мы видим в действительности и знаем относительно мотивов, управляющих обменом, заставляет нас скорее предполагать, что ценность не могла бы соответствовать количеству труда и в некапиталистическом обществе совершенно так же, как и в частно-капиталистическом: во всяком строе общества и при всяком распределении богатств люди руководствуются соображениями выгоды и издержек, среди которых, без сомнения, имеет также известное, но безусловно не исключительное значение величина трудовых затрат и среди которых, в частности, играет также роль и время, в течение которого блага приносят свою пользу, время, для которого гипотеза трудовой ценности совершенно не оставляет места.