Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Возьмем пример. Допустим, что рабочий в продолжение 6 часов может превратить в пряжу 10 фунтов хлопка. Допустим, что для производства самого хлопка потребовалось 20 рабочих часов, и хлопок поэтому обладает ценностью в 10 шиллингов. Допустим далее, что прядильщик в течение 6 рабочих часов снашивает часть орудий, соответствующую 4-часовому труду и представляющую собою, следовательно, ценность в 2 шиллинга. Таким образом, общая ценность средств производства, затраченных на превращение нашего хлопка в пряжу, будет равняться 12 шиллингам, что соответствует 24 рабочим часам. В процессе прядения хлопок «всасывает в себя» еще дальнейшие 6 рабочих часов: готовая пряжа представляет собою поэтому в целом продукт 30 рабочих часов и будет, таким образом, обладать ценностью в 15 шиллингов. При условии, что капиталист заставляет работать нанятого рабочего только 6 часов в течение дня, производство пряжи стоило бы капиталисту также 15 шиллингов: 10 шиллингов — хлопок, 2 шиллинга — порча орудий, 3 шиллинга — вознаграждение за труд. Прибавочной ценности здесь нет никакой.

Но дело обстоит совсем иначе, если капиталист заставляет рабочего трудиться 12 часов в день. За 12 часов рабочий обрабатывает 20 фунтов хлопка, в которых уже раньше было овеществлено 40 рабочих часов и которые поэтому имеют ценность в 20 шиллингов; затем он снашивает часть орудий, представляющую собою продукт 8 рабочих часов, по ценности равную 4 шиллингам, но зато он прибавляет к сырому материалу в течение дня 12 рабочих часов, т. е. новую ценность в 6 шиллингов. Теперь итог представляется так: пряжа, произведенная в течение дня, стоила всего 60 рабочих часов и имеет поэтому ценность в 30 шиллингов. Расходы капиталиста составляют: 20 шиллингов — хлопок, 4 шиллинга — порча орудий и 3 шиллинга — вознаграждение за труд, т. е. вместе только 27 шиллингов. Теперь остается «прибавочная ценность» в 3 шиллинга.

Таким образом, по Марксу, прибавочная ценность является следствием того, что капиталист заставляет рабочего часть дня работать на него без оплаты. В рабочем дне следует поэтому различать две части. В течение первой части рабочего дня — «необходимого рабочего времени» — рабочий создает средства своего собственного существования или их ценность; за эту часть своего труда он получает эквивалент в виде заработной платы. В течение второй части — «прибавочного рабочего времени» — он «эксплуатируется», он создает «прибавочную ценность», не получая за нее никакого эквивалента. «Итак, капитал есть не только командование над трудом, как выражается А. Смит. Он по существу своему есть командование над неоплаченным трудом. Всякая прибавочная ценность, в какой бы особенной форме она впоследствии ни кристаллизовалась, в виде ли прибыли, процента, ренты и т. п., по самой своей субстанции есть материализация неоплаченного рабочего времени. Тайна самовозрастания капитала сводится к тому, что капитал располагает определенным количеством неоплаченного чужого труда» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23, с. 205 и сл.).

Такова центральная идея теории эксплуатации Маркса, как он ее изложил в I томе «Капитала» и с которой — как мы дальше увидим — идет вразрез III том, может быть, против желания автора, но от которой он, во всяком случае, не отказался. Внимательный читатель, по всей вероятности, узнал в этом изложении — хотя отчасти в несколько измененной форме — все существенные учения, из которых Родбертус создал свою теорию процента: учение о том, что ценность благ измеряется количеством труда, учение о том, что один только труд создает всякую ценность, что согласно договору найма рабочий

получает меньшую ценность, чем создает, причем нужда заставляет его согласиться на такие условия, что капиталист присваивает себе излишек, и что получаемая таким образом прибыль на капитал носит характер вычета из продукта чужого труда.

Ввиду тождественности содержания обеих теорий, или — правильнее — обеих формулировок одной и той же теории, почти все то, что я привел для опровержения учения Родбертуса, остается в полной силе и по отношению к Марксу. Я могу поэтому ограничиться несколькими дополнениями, которые я считаю необходимыми, отчасти для того, чтобы в некоторых отношениях приноровить критику к оригинальной формулировке Маркса, а отчасти для того, чтобы рассмотреть некоторые действительные нововведения, сделанные Марксом .

Из всех этих нововведений самым важным является безусловно попытка не только постулировать тезис, что всякая ценность основана на труде, но и обосновать его. По отношению к Родбертусу я опроверг этот взгляд так же мимоходом, как тот его мимоходом высказал: я ограничился приведением некоторых не подлежащих сомнению исключений из этого правила, не доходя до его корней. По отношению же к Марксу я не могу и не хочу этим ограничиться. Правда, я при этом вступаю в область, которая разрабатывалась уже не раз и притом замечательными учеными в ходе полемики, и поэтому я вряд ли могу надеяться дать много нового в том, что я предполагаю сказать. Тем не менее я думаю, что допустил бы грубую ошибку, если бы в книге, предметом которой является критическое изложение теории процента на капитал, я бы не дал подробной критики идеи, которую одна из наиболее важных теорий ставит во главе своего учения как самое важное, основное его положение. Притом, к сожалению, современное состояние нашей науки не таково, чтобы повторение критики могло считаться излишним трудом: дело в том, что как раз в наше время 700 эта идея принимается, подобно Евангелию, во все более широких кругах, а между тем она, в сущности, представляет собою только басню, когда-то высказанную великим человеком и с тех пор повторяемую верующей толпой.