Гермар Рудольф - Лекции по холокосту

С: Похоже, что для демократов демократизация средств массовых информации— сущий кошмар.

Р:Да, и, как видите, работники цензуры не сидят сложа руки. Одновременно с ростом холокостной пропаганды, начавшемся в 1950-х годах, в странах центральной и западной Европы стала усиливаться цензура, и основной её жертвой были и остаются инакомыслящие историки, ревизионисты.

А теперь представьте себе на минутку, что произойдёт, если гонения, которым подвергаются ревизионисты, испытают на себе другие категории граждан — например, евреи, гомосексуалисты, женщины, сторонники левых партий. Да все мировые СМИ тут же поднимут вой! Зато о гонениях ревизионистов никто ничего не говорит, поскольку речь здесь идёт «всего лишь» о «правых радикалах». Но если судить объективно, то большой разницы между преследованием свидетелей Иеговы и коммунистов во времена Третьего рейха и преследованием ревизионистов и приверженцев правых взглядов нет (хотя поначалу коммунистов сажали не из-за их взглядов, а во избежание актов насилия с их стороны[1344]). Ревизионисты подвергают сомнению официальную историю Третьего Рейха и Второй мировой войны, и за это в современной Г ермании их сажают в тюрьму. Разве это нормально?

С: Нет, конечно, но, похоже, что большинству немцев на всё это попросту наплевать. И ужесточение цензуры их мало волнует.

Р:Одна из главных причин этому — страх. Смелость в современной Г ермании — большая редкость. Протестов против тех, кто злоупотребляет данной ему властью, практически не слышно. Впрочем, в 1914-1939 годы немцы тоже особенно не выступали против тогдашней судебной системы и засилья бюрократов. Это происходит и в наши дни. Мало кто осуждает всевозрастающее попирание гражданских прав и прав человека— разве что только у себя на кухне, где никто из посторонних его услышать не может. И конца этому пока что не видно.

С: Но ведь веские аргументы немецкие суды просто обязаны учитывать!

Р: Я тоже раньше так думал, но в итоге меня ждало горькое разочарование. Всему виной — так называемые «общеизвестные факты». В немецком языке существует специальный юридический термин «Offenkundigkeit», который можно перевести на русский как «общеизвестный (явный, очевидный) факт». Этот термин закреплён в статье 244, параграфе 3, немецкого Уголовно-процессуального кодекса. Это позволяет судьям отклонять доказательства, если прежде юридическим путём было установлено, что предмет обсуждения является «общеизвестным фактом». Например, ходатайства о доказательстве банальных утверждений, таких как «небо голубое» или «вода кипит при ста градусах», не будут приняты судом, поскольку это — общеизвестные факты. Кроме того, ходатайства о доказательстве тех утверждений, которые были неоднократно доказаны во время других уголовных дел, также могут быть отклонены на том же основании. Данный закон был задуман с тем, чтобы помешать адвокатам необоснованно затягивать судебные процессы.

С: А что в этом плохого?

Р:В этом — ничего. Плохо то, что эта статья применяется для самовольного отклонения доказательств на судебных процессах ревизионистов. Несмотря на то, что ревизионистов обвиняют в ложных и подстрекательских заявлениях, им запрещают возражать против обвинений, выдвигаемых судом, согласно которым ревизионистские взгляды ошибочны. Но ведь, не давая подсудимому возможности доказать суду, что предполагаемое преступление не является преступлением, поскольку высказанное им мнение является правильным и поэтому не может считаться преступлением, суд тем самым отказывает подсудимому в честном судебном процессе, что является грубым попиранием прав человека.

В судебных делах, возбуждаемых в Германии против ревизионистов, прокурорам достаточно заявить, что то, что ревизионисты не правы, — это общеизвестный факт. Им даже не надо доказывать обвинение, выдвинутое против ревизиониста. У подсудимого же попросту нет права требовать, чтобы его вину доказали, поскольку судьи вторят прокурорам и заявляют, что да, то, что подсудимый не прав, — это общеизвестный факт[1353]. Если же подсудимый продолжает настаивать на необходимости доказать его вину, то это только влечёт за собой более суровый приговор, поскольку подсудимый «неисправим», и вместо того, чтобы признать свою вину и раскаяться в содеянном, он продолжает повторять на суде то самое преступление мысли, за которое его судят.