Гермар Рудольф - Лекции по холокосту

С: А что, разве бывших узников после войны сажали в тюрьму?

Р:Конечно, особенно если они не поддерживали официальную версию и успели нажить себе врагов из числа других узников. Взять, к примеру, Эмиля Беднарека. В Освенцим он будто бы попал за принадлежность к польскому подполью и служил там охранником из числа заключённых. После войны его обвинили в убийстве четырнадцати узников и приговорили к пожизненному тюремному заключению[1292]. Не стоит забывать, что сразу же после войны влиятельные и хорошо организованные ассоциации бывших узников (такие, как Ассоциация жертв нацистского режима УЫЫ) оказывали на своих бывших сотоварищей огромное давление, куда входили угрозы и запугивание (см главу 4.3.3). Для них не составляло особого труда выдумать всевозможные обвинения против несговорчивых коллег. На Западе организации узников были единственной угрозой для бывших заключённых немецких концлагерей, так что мы можем быть уверены, что многие заключённые старались не давать «неправильные» показания.

Следовательно, если бы Якоб Фрис решил дать ложные показания, он бы сделал это таким образом, чтобы не вызывать недовольства со стороны организаций бывших узников, так же как и следователей. Таким образом, если бы ему было что скрывать, то он, скорее всего, поддержал бы официальную версию. Однако он этого не сделал, несмотря на всю угрожавшую ему опасность.

Что же касается заявления Фриса о том, что о происходившем в Освенциме он ничего не знал, то оно не соответствует истине, поскольку его непосредственным начальником был гауптштурмфюрер Аумайер, руководитель лагеря обеспечивающего ареста и заместитель коменданта Освенцима.

Р:Сначала Альфред Корн сидел в лагере Плажов, где он пользовался определёнными поблажками, поскольку Плажов стал закрытым лагерем только в 1943 году. В конце 1943-го он по собственному желанию отправился в Освенцим, где надзиратели-эсэсовцы обращались с ним вполне нормально. Однажды Корн был допрошен лагерным Гестапо, но это не имело для него никаких последствий. Корн сказал, что о лагерных злодеяниях он «знал» из лагерных слухов, но так и не смог дать каких-либо подробностей этих злодеяний. Единственное, что он будто бы «вспомнил», — это газация, имевшая место в ноябре 1944-го. Но даже согласно традиционной версии истории, устройства для уничтожения людей из Освенцима незадолго до этого прекратили свою работу, а к ноябрю 1944-го они уже были разобраны[1293].

Р: Отто Локке рассказывает о том, как Богер с ним плохо обращался. После этого он провёл чётыре недели в госпитале для заключённых — по всей видимости, из-за болезни, подхваченной им в карцере, или из-за тифа[1294]. Локке сообщает также о том, что начиная с весны 1943-го, по приказам коменданта лагеря Либехеншеля (потребовавшего, чтобы узников перестали бить), Богер стал обращаться с узниками хорошо. Дурная репутация Богера тянется с того времени, когда во время допросов иногда применялись избиения. Как бы то ни было, Локке отказался подавать жалобу на Богера.

Р: Находясь в Освенциме, еврейка Садовская получила серьёзную травму на производстве и потеряла работоспособность. Вот что она заявила: «Так как я больше не могла работать, я боялась, что меня отправят в газовую камеру. Все знали, что всех нетрудоспособных отправляют в газовую камеру»[1295].

В конце концов Садовская была отправлена — нет, не в газовую камеру, чего она так боялась и что должно было обязательно произойти согласно легенде, — а в лагерный госпиталь, где она оставалась до тех пор, пока не поправилась. Через семь дней её отправили к самому доктору Менгеле. Тот будто бы стал проводить на Садовской очень болезненные опыты; какие именно — она не уточнила. Как она утверждала, эти опыты сделали из неё калеку. В таком случае, согласно легенде, её уж точно должны были отправить в газовую камеру, поскольку теперь она не только была нетрудоспособной, но и не годилась для опытов, как она сама заявила. Но тут случилось ещё одно «чудо»: за ней снова стали ухаживать до тех пор, пока она окончательно не поправилась[1296].

Вы только вдумайтесь во всё это: с заключённой-еврейкой из Освенцима произошёл тяжёлый несчастный случай, и её отправили в госпиталь, где за ней ухаживали в течение недели. Затем врач-эсэсовец стал проводить на ней неприятные хирургические операции, после чего она полностью поправилась. Это чётко доказывает то, что эсэсовцы сделали всё возможное (включая хирургическое вмешательство), чтобы вернуть этой женщине здоровье и трудоспособность. Однако на послевоенном дознании Садовская попыталась перевернуть всё вверх ногами: её якобы не лечили, а пытались убить. Обратите также внимание на то, что следователь, проводивший это дознание в 1959 году, даже не попытался выяснить, что за опыт (то есть хирургическую операцию) над ней проводили. Это уже в который раз подтверждает детскую доверчивость этих следователей.