Гермар Рудольф - Лекции по холокосту

С: О том, что клише — стандартные образы — не нуждаются в подробном описании, потому что похожие картины уже имеются в нашей голове.

Р: То же самое можно с полным правом сказать и о политических и исторических клише: то, что уже имеется в нашей голове, не нуждается в тщательном описании, в то время как вещи или события, не подпадающие под стандартные понятия, можно описать лишь с большим трудом. Испорченный телефон (чем, по сути, и является слух) работает только тогда, когда он был проведён по изъезженной дороге. В нашем случае это означает, что сегодня, после того как холокостные клише десятилетиями распространялись по всем информационным каналам, любой «очевидец» может запросто повторить эти клише, несмотря на то, что они могут быть не чем иным, как обычными слухами.

Р: Ещё один, более опасный аспект испорченного телефона заключается в том, что мы можем думать, будто мы пережили некое событие, образ которого имеется у нас в голове, несмотря на то, что «знание» это основано не на нашем собственном опыте, а на слухах, то есть оно было получено от родных или знакомых, взято из газетных новостей или из выученного в школе и тому подобное. Многие из нас помнят истории из раннего детства — истории, которые нам множество раз рассказывали наши родители или бабушки и дедушки. Нередко в качестве подтверждения нам показывали фотографии или даже фильмы. Несмотря на то, что в большинстве случаев практически невозможно иметь собственные воспоминания из раннего детства, наша память была натренирована так, чтобы воспринимать чужой опыт за наш собственный. А поскольку мы, разумеется, не можем подозревать наших родителей в том, что они нас преднамеренно обманывали, у нас нет никаких причин на всё это возражать.

Ситуация, однако, меняется радикальным образом, когда кто-то другой пытается убедить нас в чём-то, что может иметь для нас тяжёлые последствия. Взять, к примеру, психиатров, пытающихся объяснить нежелание своих пациентов поверить в то, что в детстве над ними сексуально надругались их собственные родители. То обстоятельство, что первоначально у их пациентов не было воспоминаний о такого рода событиях, этих «экспертов» нисколько не беспокоит. Они изо всех сил начинают убеждать своих пациентов (при помощи наводящих вопросов и специальных приёмов ведения беседы) в том, что они якобы подавили воспоминания об этих душевных травмах, полученных в детстве, и что теперь задачей психиатров является докопаться до этих «утерянных знаний».

Одним из ведущих мировых специалистов по исследованиям возможностей человеческой памяти и возможностей манипулирования ею является Элизабет Лофтус. В своих многочисленных работах она показывает, что человеческой памятью можно манипулировать даже при помощи самых мягких методик задавания наводящих вопросов[875]. Например, в одном эксперименте ей удалось при помощи наводящих вопросов убедить 36% испытуемых в том, что они видели в Диснейленде кролика Багс Банни. Однако Багс Банни — это персонаж не диснеевских мультфильмов, а мультфильмов компании Уорнер Бразерс; таким образом, это попросту невозможно.

Кроме того, Лофтус обнаружила, что человеческой памятью можно манипулировать тем легче, чем эмоциональней обстоятельства, при которых происходит задавание вопросов, а также мнимый пережитый опыт (сексуальное надругательство, похищение инопланетянами и т.д.). К сильному искажению человеческой памяти могут привести даже эмоциональные телерепортажи.

С: Это просто ужасно! Получается, людей можно заставить помнить то, что с ними никогда не происходило!

Р: Да, согласно результатам, полученным Лофтус и многими другими специалистами[876]. И легче всего это сделать тогда, когда событие, которые вы хотите, чтобы человек «вспомнил», включает в себя моменты, которые испытуемый помнит на самом деле. Моменты эти служат, так сказать, отправным пунктом для остальной лжи.

С: А какое это имеет отношение к предмету нашего разговора?

Р: Большое. Элизабет Лофтус — не только специалист по ложным воспоминаниям, она ещё и еврейка. В конце 80-х годов её попросили выступить на процессе Ивана Демьянюка в качестве свидетеля защиты и высказаться по поводу надёжности свидетелей, выступавших против него (см. главу 2.10). Вот что пишет Лофтус по этому поводу:

«Досье должно было меня убедить. Дело, [а] основывающееся на воспоминаниях тридцатипятилетней давности, должно было говорить само за себя. Добавьте к этим обветшалым воспоминаниям то обстоятельство, что [б] свидетели ещё до того, как взглянуть на фотографии, знали, что у полиции есть подозреваемый, и им даже говорили имя и фамилию подозреваемого — Иван Демьянюк. Добавьте к этому сценарию то обстоятельство, что [в] израильские следователи спрашивали у свидетелей, если они могут опознать Джона Демьянюка — явно предвзятый и наводящий вопрос. Добавьте сюда то обстоятельство, что [г] впоследствии свидетели почти наверняка говорили об опознании и тем самым манипулировали другими свидетелями. Добавьте сюда то, что [д] фото Джона Демьянюка постоянно демонстрировалось, так что после каждого показа его лицо становилось всё более знакомым, а свидетели — всё более уверенными и убеждёнными.