– Что мы будем делать завтра? – наконец спросила она.
Так они стали любовниками. Первые несколько дней они почти ничего не делали – только ели, купались, занимались любовью и поглощали опьяняющий плод. Он уже не боялся, что она исчезнет так же неожиданно, как появилась в его жизни. Постепенно она перестала задавать ему вопросы, а он, со своей стороны, решил пока ни о чем ее не спрашивать, предпочитая оставить все как есть.
А между тем он не мог отделаться от навязчивой мысли об истинной ее сущности. Скользя руками по ее гладкой коже, он содрогался от ужаса, думая о том, что за этой красотой скрываются уродливые формы метаморфа. Он пытался избавиться от своих страшных подозрений, но тщетно. В этой части континента не было человеческих поселений, а мысль о том, что девушка добровольно решилась на одинокую жизнь здесь, не укладывалась в его голове. Скорее всего, она – один из таинственных метаморфов, которые, точно призраки, бродят по этим влажным лесам. Ночью, при слабом свете звезд он иногда подолгу смотрел на нее спящую, со страхом ожидая, что она вот-вот начнет терять человеческий облик, однако никаких перемен не замечал и тем не менее продолжал ее подозревать.
И все же вряд ли у метаморфов заложено стремление искать общения с людьми, а тем более демонстрировать свою доброжелательность к ним. Ведь именно люди отняли у них Маджипур – огромный мир, в котором они жили испокон веков. Люди пришли сюда много тысяч лет назад. Метаморфы переживали упадок, и их некогда неприступные каменные города превратились в руины. Именно люди разорили их окончательно, отняли самые плодородные земли, подавили последнее восстание (это было время правления короля Стиамота) и изгнали в дикие леса Зимрола, чтобы навсегда вычеркнуть их из памяти. Для большинства людей Маджипура метаморфы были всего лишь призраками далекого прошлого. Почему же тогда один из них проявил к нему такой интерес, предложил эту искусно разыгранную любовную страсть, скрасив тем самым его одиночество? Иногда, испытывая нечто близкое к безумию, он представлял, как Сариза сбрасывает в темноте свою прекрасную маску и поднимается над ним, спящим, намереваясь вонзить ему в горло острый кинжал. Он понимал, что все это глупые фантазии. Если бы метаморфы задумали его убить, они могли бы это сделать, не прибегая к подобного рода спектаклям.
Одним словом, предположение о том, что она – метаморф, так же абсурдно, как и обратное.
Чтобы отделаться от этих мыслей, он решил заняться живописью. И вот в один из необыкновенно ясных, солнечных дней он отправился вместе с Саризой к тому самому камню, прихватив с собой все необходимое для работы. Она с восхищением наблюдала за его приготовлениями.
– Ты что, на самом деле рисуешь мысленно? – спросила она.
– Да. Я мысленно сосредоточиваюсь на натуре, трансформирую ее в своей душе, а потом… ну, ты сама все увидишь.
– А это ничего, что я буду смотреть? Не испорчу твою картину?
– Конечно, нет.
– А если в твой творческий процесс вмешается еще одна душа?
– Это невозможно. Полотна воспринимают только мои мысли.
Он прищурился, подбирая масштаб для своей будущей картины, отступил на несколько футов в одну сторону, а потом в другую. У него пересохло в горле и дрожали руки. Столько лет минуло с тех пор, как он последний раз стоял вот так же перед холстом! Не утратил ли он за это время свой дар?
Сохранил ли технику? Он взглянул на холст и мысленно коснулся его. Потом снова бросил взгляд на натуру: пейзаж был великолепен – яркие, сочные краски, прекрасная композиция, включающая в себя массивную каменную глыбу, поросшую причудливыми красными ростками с желтыми верхушками, и все это на фоне залитого ярким солнечным светом леса. Да, это именно то, что нужно.
Эта картина должна передать красоту непроходимых джунглей, всю таинственность и непостижимость мира метаморфов и оборотней.
Он закрыл глаза и, войдя в состояние транса, выплеснул на полотно свои мысли и чувства.
Сариза удивленно вскрикнула.
Нисмайл почувствовал, как все его тело покрылось испариной, и покачнулся, стараясь восстановить дыхание. А затем, окончательно придя в себя, взглянул на стоящий перед ним холст.
– Прекрасно, – прошептала Сариза.
Он содрогнулся от увиденного. Эти скачущие линии, мрачные, расплывчатее краски, тяжелое, мрачное небо, нависшее над горизонтом, – все это не имело ничего общего с тем пейзажем, истинный смысл которого он пытался постигнуть минуту назад. И что самое ужасное – это не имело ничего общего с его, Териона Нисмайла, творчеством. Грязная мазня, искажающая действительность, которая появилась на холсте помимо его воли и желания.
Читать дальше