Михаил Покрасс - Залог возможности существования

Пытаясь спровоцировать мой отказ или опосредовать потом этим свой уход от грозящего выздоровления, еще не высказав задачи, спешит эта невзрослая шестидесятидвухлетняя запутывательница предупредительно обмолвиться полувопросом-сомнением в разрешимости этой задачи, если пи вообще, то... в этом кабинете.

- Правда, я сомневаюсь, может быть мне сюда и не надо? Может быть, мне вовсе и нельзя помочь?!

- Какую, все-таки, задачу вы хотите с моей помощью разрешить?

- Как мне с этим справиться?...

- А у вас есть иной выход, кроме как справиться? - я перебиваю, не дослушав.

- В принципе (у нее высшее образование) есть! Я могу повторить то же, что сделала дочь!

Нет, она вовсе не грозит и не пугает! Ведь у нее нет и мысли пугать! Она просто на вопрос отвечает.

Мысли действительно нет. Но поставьте себя на место ее мужа, сына, на место врача или просто живого ее слушателя. Вы сумеете не встревожиться?!

Таким террором, с намерениями святой, заставляют ходить по струнке и близких, и сотрудников, и врачей, и...

- Если вы намерены покончить собой, зачем же ко мне-то пришли?.. В этом я не помощник... Быть соучастником убийства я не хочу.... Лечить от душевной боли того, для кого есть выход сбежать из жизни?!... Вылечиться побуждает только безвыходная ситуация. Этот вопрос решите без меня. Когда не будет иного выхода, кроме как жить, приходите.

- Я не собираюсь кончать с собой, у меня...

- Только что вы говорили “могу повторить”, теперь “не собираюсь”... Какая-то не по возрасту легкая, недостойная игра серьезными у людей словами... вы так родных насмерть запугаете... Мне для работы нужна ясность. О чем вы меня просите? Есть ли у вас возможность убить себя? Не на песке же строить?! Будете вы кончать собой и скоро ли?

- Конечно не буду! Никогда!.. Я должна жить для внуков! Для сына! Он этого не перенесет!

Ну, конечно же не для себя!

Для себя, как она себе мнит, ей жизнь не нужна.

Эта извращенная поза, кажется истерикам полной пафоса, красивой. Они думают, что зритель верит (а чувствуют, что им не верят), будто они в действительности живут или жили когда-нибудь недемонстративной заботой хоть о ком-то.

Неумение заботиться о себе, любить и осуществлять себя они вменяют себе в заслугу. Ждут за нее ответных воздаяний. Втайне или явно обижаются на мир за неблагодарность.

В действительности, не умея заботиться о себе, истерики не умеют заботиться ни о ком действительном. Их жертвы огульны, бессмысленны, не вызваны пониманием конкретных нужд других; не согреты индивидуализированным отношением. Не греют, но только обязывают всех.

Моя пациентка искренне верит, что все отдала дочери, а теперь остается в живых только ради внука, сына... Жизнь для нее всегда обесценена и нуждается в оправдании. В оправдании героическом, жертвенном, стоическом.

Живя, потому что живет, осталась, может, то есть, не сознавая того, хочет жить, она, не найдя оправдания жизни химерой, и впрямь принуждена и готова от нее отказаться.

- Значит, иного выхода, как справиться, выздороветь у вас нет?

- Нет. - Это, к слову, искренняя неправда. Болезнь сейчас - единственное, эмоционально заполняющее, отвлекающее, заслоняя от опустошенности и открытия своих действительных ошибок, единственное содержание жизни.

Не умея любить, не имея непосредственных, дающих силы эмоциональных связей ни с кем живым, всем жертвуясь, но ни в кого не вложившись, трудно жить под гнетом виновности в утрате. Но утратить самоистязательно разжигаемое чувство вины, нарочито привязываемое к несущественным, часто не имеющим к делу отношения событиям, еще труднее.

Сладостное истязание себя виной и болью - вот то решение ситуации, которое эту даму более всего бы устроило.

Попытки же устранить необходимую муку вызваны давлением всеобщих ожиданий окружающих, близких и традиционным требованием ума - устранить боль. Противореча индивидуальной неосознанной необходимости в боли как заполнителе пустоты и средстве, берегущем от большей муки ответственности за результаты, итоги жизни, противореча нужде в боли, эти попытки оказываются безуспешными и усиливают подавляемую боль.

Чтобы вылечить истерика, надо сделать болезнь ничего не заполняющей, ничего не облегчающей, ни от чего морально более трудного не отвлекающей обузой. Надо здоровье сделать морально более допустимым признаваемым и удобным, более выгодным состоянием, чем болезнь.

- Так в чем же задача?

На миг было забывшая плакать пациентка, одолжает меня наконец конкретной просьбой: помочь ей наладить сон, восстановить аппетит, справиться с неотступной слабостью, устранить тоску и беспрестанное раскаяние в том...