Леонид Абраменко - Последняя обитель. КРЫМ. 1920-1921 гг

Обнаруженные архивные данные позволяют назвать имена многих тысяч погибших людей, в основном военнопленных. В нарушение Гаагской Конвенции “О законах и обычаях сухопутной войны” в Симферополе по разным делам было расстреляно по постановлениям:

• чрезвычайной тройки особого одела ВЧК при РВС Южного фронта от 22 ноября 1920 г. — 27, 117, 154 и 857 человек по одному делу, т. е. целый полк пленных сразу;

• чрезвычайной тройки особого отдела ВЧК 6-й армии от 24 ноября 1920 г. — 16, 25 и 28 человек;

• особой фронтовой комиссии ВЧК 4-й армии и Крыма от 24 ноября 1920 г. — 200 человек;

• чрезвычайной тройки ВЧК 4-й армии и Крыма от 7 декабря 1920 г. — 82 человека;

• той же “тройки” от 19 декабря 1920 г. — 159 человек;

• той же “тройки” от 23 декабря 1920 г., 17, 18 января и 9 февраля 1921 г. — соответственно 82, 115, 10 и 49 человек.

Кроме того, в Симферополе расстреляно в тот период еще 146 человек уже по одиночным делам.

Особую свирепость в роли красных палачей проявили московские посланцы В. Н. Манцев, Е. Г. Евдокимов, Н. И. Быстрых, К. X. Данишевский, А. И. Михельсон, Удрис. За свои “подвиги” они неоднократно были удостоены орденов Красного

Знамени (Евдокимов четырежды) 4, знаков “Почетный чекист” и награждены подарками — золотыми часами, портсигарами, оружием.

Бывшие солдаты и офицеры Белой армии понимали, что их в покое не оставят. Им было известно, что применительно к требованиям ст. 20 главы 2-й Гаагской Конвенции “О законах и обычаях сухопутной войны” в обычном порядке их поместят в лагерь для регистрации и проверки личности, а по мере выполнения этих формальностей освободят. Они сознавали, что многолетние тяготы войны закончились и недалек тот день, когда появится возможность уехать домой, встретиться со своими родными и близкими, заняться, наконец, мирным трудом. Перспективы казались обнадеживающими. Покоряясь судьбе и реальной действительности, они воспринимали это с пониманием.

Но совершенно иначе рассуждали большевики. Ослепленные неистовой злобой и безумием, считая себя единственными носителями истины, наделенными исключительными полномочиями для обновления мира, они не допускали даже мысли дать пленным свободу.

В участниках контрреволюционного движения — бывших офицерах они видели потенциальных противников режима и непримиримых врагов

43 архівів ВУЧК, ГПУ. НКВД КГБ. — К. т1995. — Кэ 1(2). — С. 337-338.

советской власти. Офицеры, по их мнению, действительно являются цветом армии, а может быть, и нации, и на несколько порядков интеллектуально выше большинства новых советских выдвиженцев. Превосходя значительно своей эрудицией, знаниями и способностью, воспитанные на вековых традициях русского офицерства, они могли выступить в роли авангарда сопротивления, а это в полуграмотной стране представляло опасность для полного господства большевиков.

Отпускать домой солдат тоже казалось нецелесообразным. Обладая боевыми навыками и видя репрессивную и грабительскую политику властей в отношении крестьянства, они могли пополнить повстанческие отряды и еще больше усилить их не только на юге, но и в центральных губерниях страны, где сохранялось относительное спокойствие. Не случайно вопросы эвакуации военнопленных из Крыма обсуждались в СНК. Решительно выступив против освобождения пленных, СНК пришел к одному мнению: решение о судьбе белогвардейцев принимать на местах. С практической точки зрения оставлять солдат и офицеров в живых и где-то содержать их длительное время также оказалось невозможным. Кормить нечем. Содержать негде. Нужное количество концлагерей, которые в дальнейшем окутали всю страну колючей сетью, еще не было построено. Также не было еще “великих строек коммунизма”, где заключенные поги-бали десятками тысяч из-за бесчеловечных условий труда и содержания.

Исходя из этого, высокомерно пренебрегая и грубо игнорируя международные законы и обычаи войны в части отношения к пленным, руководствуясь ленинской теорией пролетарского подхода к решению социально-политических проблем, применительно к текущему моменту, большевики решили поступить просто — уничтожить физически. В результате этого, по убеждению большевиков, советская власть избавляется от лишних забот и реальной возможности участия нынешних пленных в будущих контрреволюционных выступлениях против советской власти. Они полагали, что эти убийственные меры вполне логичны, целесообразны и соответствуют требованиям нового времени — истребление всех, кто может посягнуть на власть большевиков.