Анатолий Гончаров - Голые короли

И не стал бы он ни вторым Малиновским, ни первым Азефом в силу того, что и здесь громко заявил бы о себе как о единственном Троцком, перманентном любовнике революции.

Лев Троцкий был завербован полицией в 1902 году. Дело на него завели в 1898 году, когда он был на четыре года выслан в Восточную Сибирь под надзор полиции - в крохотный поселок, прилепившийся к верховьям Лены. В документах указано, что 21 августа 1902 года ссыльный Бронштейн-Троцкий скрылся с места поселения. К тому времени почти истек срок его ссылки - зачем бежать? Объяснение простое: Троцкому нужна была героическая строка в революционной биографии, а полиции -агентурная нить.

Вновь арестовали его 3 декабря 1905 года, когда Петербургский Совет в отсутствие взятого еще в ноябре Хрусталева-Носаря по ультимативному требованию Троцкого принял резолюцию о переходе к вооруженному восстанию. Объективных предпосылок к этому не было никаких. Царь издал манифест, закреплявший удовлетворение большинства требований рабочих, в том числе свободу собраний, слова, союзов. В общем, была достигнута бескровная и убедительная победа. Зачем понадобился этот рискованный и безрассудный шаг?

По закону за принятие подобной резолюции Георгию Носарю как руководителю Совета грозила смертная казнь. Однако обвинение прокурор снял, поскольку Носарь легко доказал, что он ни сном, ни духом не помышлял о такой резолюции, организовывая всего лишь стачку. Тем не менее полиция считала необходимым арестовать Совет, и Троцкому было дано задание спровоцировать эту акцию любым способом. Потому-то и был арестован заблаговременно Носарь, выступавший против всякого насилия и могущий помешать Троцкому идти напролом.

Лев Давидович оказался на высоте доверия полиции - Совет арестовали вместе с ним. В июле 1917-го, когда были арестованы Луначарский, Раскольников, Каменев и другие, а о «брате» Троцком масонское Временное правительство как бы забыло, он решил повторить пример Андрея Желябова и публично потребовал, чтобы арестовали и его. Растерянное правительство пошло на это лишь спустя две недели - после настойчивых провокационных выступлений Троцкого. Народовольцу Желябову в свое время такой афронт стоил жизни, Троцкому - еще одной строки в героической биографии. Заметим, однако, что Ленин в этой ситуации побоялся оставаться даже в Тарховке под Сестрорецком, а перебрался на самый дальний и глухой берег Разлива.

В эпизоде с разгромом Петербургского Совета Троцкий включился в игры с полицией с энтузиазмом и точным расчетом одновременно. Энтузиазм объяснялся неутолимым желанием блеснуть бесстрашием и дерзостью, а расчет строился на двух моментах. Во-первых, на данном этапе Совет в прежнем составе уже сыграл свою роль и практически был не нужен. Более того, выступая защитником экономических и социальных претензий рабочих, он бы сильно мешал революционерам. Во-вторых, Троцкого, как и других профессиональных революционеров, рвущихся к власти, не устраивал мирный исход конфликта с правительством. Они не желали постепенных побед, притуплявших, а то и сводивших на нет остроту бескомпромиссной схватки с самодержавием. Деньги, во всяком случае, давались Троцкому не для того, чтобы устраивать лучшую жизнь русским рабочим.

К тому времени он, мастер масонской ложи «Великий Восток», хорошо знал, кто в этом мире взял на себя право объявлять войны и осуществлять революции, и действовал в соответствии с этой скрытной и могучей волей. И что такое на этом фоне его сделка с полицией? Он бы и с чертом подписал договор о сотрудничестве, если бы высокие интересы его и низкие - черта совпали. В данном случае интересы совпали. И не столь страшно очутиться в знакомых уже «Крестах», зная, что ненадолго. К тому же в камере ему были созданы все условия для работы и отдыха. Он читал любые книги, газеты, писал и публиковал статьи, получал множество писем. Здесь он имел редкую возможность вспомнить о том, что у него растут две дочери. Дважды в неделю Троцкого навещали в «Крестах» не только жена, но и товарищи, остававшиеся на свободе.

Так протекало время до начала января 1907 года, когда был уже позади суд и пора было отправляться на этап, в бессрочную каторгу в село Обдорское за Полярным кругом. Далее - все по тому же сценарию полиции: симуляция Троцким приступа радикулита в дороге, из-за чего его заботливо оставляют под надзором двух жандармов в Березове, дерзкий, казалось бы, совершенно безнадежный побег за восемьсот верст до железной дороги, редкая неспособность полиции задержать беглеца, хотя известен был единственно возможный маршрут, а также все стойбища, где мог останавливаться и останавливался Троцкий, и, наконец, его благополучное появление в Финляндии. Там он встретился по отдельности с Лениным и Мартовым, а затем по старому, фальшивому паспорту, не обнаруженному, оказывается, полицией в сапоге, отбыл в Вену. Возможно, задержался бы в Финляндии подольше, однако Ленин утомил его своими «заклинаниями и распущенной демагогией». Ему, видите ли, чертовски хотелось знать обо всех подробностях фантастического побега.