Сергей Кара-Мурза - Мысли быстрого реагирования

А неделю назад я видел очень похожую листовку, но еще круче: на плакате юноша со злобным, искаженным лицом бежит прямо на вас с голыми руками, и надпись: «На нас идут оранжевые собаки!»

Это уже ни в какие ворота не лезет! Кого вы называете собаками? Таких же студентов и инженеров, которые собрались на соседней улице! Да у них точно такая же каша в голове, как и у вас, различия очень малы, не воображайте. Все мы контужены, но надо же знать меру. У них точно такие же причины куда-то идти вместе, что-то кричать и свистеть. Потому что за двадцать лет — весь срок их жизни — она зашла в тупик, а десять последних лет в тупик их вела нынешняя власть. Вела по многим непреодолимым причинам — из коридора 90-х выбраться трудно, хорошей дыры нет.

И выходит, что и оба альтермитинга ведут их в тупик, уже безвыходный. Обе родственные группы внемлют, как их вожди с трибуны внушают им самосознание смертельных врагов. Ни на одной трибуне не говорят о том, как выйти из тупика! Только патетические заклинания.

Какой провал рациональности, этики и эстетики! В 1918 г. сорвались в Гражданскую войну — культура в этом плане не дозрела до революции. Интеллигенция грезила наяву и начала битву призраков, в которой разум отключается. Дорого мы заплатили за этот урок. И вот, когда он мог бы быть освоен, — устраивают спектакль новой гражданской войны.

Вот это и есть творческая помощь дяде Сэму!

7.02.2012

…разделение на «своих» и «врагов» в политике нынешней России (речь идет не о ничтожно малой кучке идеологов и профессиональных политиков, а о крупных общностях). Ошибка — в приложении к нынешнему обществу старых представлений об устойчивой структуре. Сейчас общество дезинтегрировано, и люди «бродят» по лесам. Поэтому обозначать какую-то группу «пятой колонной» или «нашими» нельзя.

Вот выдержка из работы известного социолога культуры:

«Политическая жизнь в России сегодня далека от традиционных западных моделей, но близка современным западным моделям. Если отвлечься от преходящих проблем слабой процедурной организации, что естественно, ибо у нас пока крайне скудный опыт демократической практики, то главным признаком российской политики является практически полное отсутствие социально-слоевой идентификации политических партий. Многочисленные попытки отдельных партий и лидеров установить предполагаемую классическими политологическими учениями “принципиальную координацию” между партией с ее доктриной и соответствующим социальным слоем многократно и красноречиво проваливались. Рабочие отказываются идти в лоно социал-демократии, промышленники не поддерживают ни гайдаровскую партию, ни партию экономической свободы, которые собственно для них и создавались. Нет партии рабочих и партии крестьян, нет партии бедных и партии богатых.

Формирование блоков и движений регулируется не социальной (социально-слоевой) близостью участвующих партий, а именно актуальными политическими темами, по которым может возникнуть временная общность целей, и конкретными политическими ситуациями. Социально обусловленной идиосинкразии политиков разных ориентаций не возникает. И это не неразборчивость и беспринципность, как о том любит шуметь пресса, а принципиальная характеристика политики, в корне изменившейся вместе с ликвидацией и очевидной бесперспективностью восстановления традиционной классово-слоевой структуры общества.

Насколько подвижны партии, настолько же подвижен и изменчив избиратель, который уже не ищет партию, соответствующую его классово-слоевой специфике, и часто даже вообще не ищет партию, за которую голосует постоянно, неоднократно меняет предпочтения, ориентируясь на конкретные политические темы и ситуации. Если и существуют закономерности поведения таких «подвижных» избирателей, то изучать их надо, очевидно, опираясь на понятия жизненных и культурных стилей, которые, собственно, и выражают специфику электорального поведения.

Все эти факты приводятся здесь для того, чтобы показать: Россия в результате начавшихся в 1985 г. медленно и мучительно развивавшихся реформ, перешедших впоследствии в революционные по масштабам и стилю изменения, отнюдь не вернулась в собственное, досоветское, или буржуазное, характерное для середины века, прошлое, а естественным образом перешла в характерное для современных западных стран “постклассовое” состояние».