Александр Зиновьев - Живи

Стали расходиться… Невеста ушла с Остряком. Похоже на то, что у нее с ним начинается такой же нелепый и бесперспективный роман, какой был с Солдатом. Мне хотелось крикнуть ей: останься, приди ко мне и будь мне женой на любых условиях. Я тебе буду таким мужем, каких больше не осталось на земле! Но она даже не оглянулась в мою сторону. В моем мозгу вдруг вспыхнула мысль: она же теперь никогда не будет ночевать на моем диване и насовсем исчезнет из моей жизни!

— Комедия окончена, — вдруг сказал Слепой, когда мы остались вдвоем. — Люди, как дети, с ними всегда надо разыгрывать какой-то спектакль, чтобы им хоть немного приятно было. Честно говоря, я с большим трудом доиграл свою роль до конца. Я же с самого начала знал, что из наших с тобой усилий ничего не выйдет. Мне просто хотелось сделать тебе приятное и немного облегчить тебе жизнь. Что дальше?

— Вечность, — ответил я.

Впервые в жизни я залпом выпил стакан водки. Затем — другой и заскрипел ставшими непослушными протезами к себе в каморку.

Я упал на диван, не снимая протезов. Изнутри разливалось тяжелое оцепенение, а откуда-то сверху опустилась гнетущая пустота. Имя ее — Вечность.

Новые Липки. Небольшой сквер, засаженный чахлыми деревьями. Бронзовый бюст Портянкина на мраморном пьедестале. На лбу Портянкина, как обычно, — нецензурное слово из трех букв. В грязи около монумента сидит безногий пьяный мужчина с распухшей и заросшей щетиной физиономией. Он ругается, плачет и с остервенением ломает свои протезы. Окружающие его пьяницы вопят от восторга и смеются. Появился милиционер на мотоцикле с коляской. Пьяного инвалида с обломками протезов бросили в коляску и увезли. Пьяницы прекратили веселье и разбрелись.

Мюнхен, 1982

А. Зиновьев