Александр Зиновьев - Живи

— Если мы сами не можем довести дело до конца, — сказал Слепой, — так надо сообщить ваши результаты американцам, японцам или немцам. Те наверняка купят патент за огромные деньги. Это же великое дело! Вам же памятник из золота поставят!!

— Не будьте наивным, молодой человек, — ответил Изобретатель, — мы лучше сгноим такое дело у себя, чем передадим другим. Конечно, это имеет какое-то военное значение. Но не в этом суть. Мне трудно вам объяснить… Я двадцать лет жизни целиком отдал этому изобретению. Иногда мне хочется от отчаяния покончить с собой…

Зашел Солдат. Сказал, что резервистов вызвали в военкомат, предупредили, чтобы никуда не уезжали. Кое-кого пошлют в «Афганщину» — так теперь называют Афганистан.

— Но ведь мы собираемся выводить войска из Афганистана, — удивился я.

— Одни выведут, другие введут. Числом будет меньше, а по мощи сильнее. Это же младенцам понятно.

— А ты не боишься, что тебя пошлют в Афганистан?

— Если пошлют, буду воевать как все.

— И будешь стрелять?

— Конечно. На то я и присягу давал.

— В кого?

— В кого прикажут.

Этот разговор заставил меня задуматься над мотивами поведения наших людей. Я много ночей подряд анализировал мое собственное поведение и поведение моих знакомых. И к своему величайшему удивлению, я не нашел в нем места ни для каких категорий морали. Наше общество вообще уже сложилось в формальный, машинообразный механизм. Поведение общества в целом, всех его частей и всех граждан определяется у нас системой формальных правил. Нас с детства приучают и принуждают соблюдать эти правила. Мы общими усилиями приучаем и принуждаем друг друга поступать в рамках этих правил. Все остальное, включая идеологию, пропаганду и карательные органы, есть лишь средство научить нас и заставить жить по правилам, которые уже выработались у нас и выработались навечно. Солдат абсолютно прав: мы будем делать то, что нам прикажут, ибо те, кто нам приказывает, и те, кому приказывают, действуют по одним и тем же правилам, каким они обучены, и ни по каким другим, о которых они могут знать, но следовать которым они не приучены. И все те бунтарские разговоры, которые мы ведем иногда, суть пустые звуки, нисколько не разрушающие систему правил, в рамках которых мы кривляемся и извиваемся. И мое личное сражение, кажущееся мне моральным явлением, на самом деле целиком и полностью укладывается в рамки поведенческих норм общества. Я подобен Дон Кихоту. Только в отличие от него я сражаюсь не с ветряными мельницами, а лишь с их призраками.

Все мои попытки попасть в лабораторию направляющих устройств кончились неудачей: повсюду я натыкался на стену секретности. Но вот просматривая американские научные журналы, я обнаружил большую статью на эту тему. Из нее я узнал, что все исследования в этой области ориентированы на военные цели, то есть на ориентацию таких объектов и в таких условиях, какие мало что общего имеют со слепыми и их перемещением в пространстве. В статье был особый параграф на эту тему. Выводы авторов статьи на этот счет были оптимистическими, но лишь в неопределенно — отдаленной перспективе. Я информировал Слепого о своих изысканиях.

— Обидно то, — сказал он без всяких эмоций в голосе, — что люди с различных сторон фактически вплотную подошли к преодолению слепоты. Если бы их усилия теперь объединить и направить именно на эту в высшей степени гуманную задачу, то уже через несколько лет проблема была бы с блеском решена. Сначала это были бы аппараты, умещающиеся в портфеле, потом — в кармане, наконец — в дужке очков. Это был бы триумф человеческого гения. А что получается на деле?! Боюсь, что я напрасно рыпаюсь. Так и умру, не воспользовавшись этим триумфом человеческого гения. Знаешь, что меня сейчас волнует? Каким будет представляться мир людям, которые будут пользоваться аппаратами, полностью компенсирующими отсутствие зрения? Понимаешь? Допустим, что каждому зрительному ощущению с помощью этих аппаратов в человеке будет создаваться соответствующее состояние, так что будет иметь место полный изоморфизм зрительных образов и образов, создаваемых этими аппаратами. Будет ли это означать, что человек видит мир? Понимаешь? Я вот в этой комнате ориентируюсь, может быть, лучше тебя, но я все-таки ничего не вижу. Любой самый идеальный заменитель зрения все-таки не есть зрение.

У Невесты день рождения. Я купил цветы и маленькое колечко. Не очень дорогое, конечно. Дорогое мне не по карману. Позвонил ей и попросил подождать меня в условленном месте после работы — ее завод находится недалеко от комбината. Она страшно удивилась, когда я вручил ей цветы и колечко.