Сергей Переслегин - Самоучитель игры на мировой шахматной доске

Концепция балансировки соединения под конкретную задачу применялась – последовательно, хотя и не вполне разумно – только в Японском Императорском флоте.

В 1913 году английские моряки на тренировках стреляли по неподвижной цели на расстоянии 4-6 миль. Первое же (произведенное Д. Битти) учение на скорости 26 узлов и расстоянии около 8 миль дало ноль попаданий. Советские танкисты в 1941 году имели в среднем двухчасовой опыт вождения танков, из орудий не стреляли вообще, рациями пользоваться не умели. Летчики того же периода тренировались совершать атаки при скоростях на 100 км в час меньше, нежели расчетные боевые. За редчайшими исключениями (японский флот при И. Ямамото), тяжелые корабли межвоенного периода не умели по ночам выходить из базы и заходить в нее (в коммерческом флоте такой маневр считался в порядке вещей).

Во Второй Мировой войне сражались лыжные батальоны, не обученные пользоваться лыжами, горнострелковые войска, не способные действовать в горах, морские десантники, не умеющие плавать и боящиеся воды.

Чем сложнее «пространство войны» (т. е. множество всех факторов, событий, обстоятельств, влияющих на состояние системы «война»), тем, как правило, больше возможных точек бифуркаций, больше существенно различающихся конечных позиций. С этим связано стремление мастеров военного дела обогащать аналитическую реальность инновациями, зачастую весьма странными и вычурными К такого рода попыткам можно отнести некоторые технические системы (японские ныряющие снаряды, немецкие асимметричные самолеты, итальянские человеко-торпеды и пр.), «исключительно непрямые» – в терминологии Лиддел-Гарта – оперативные планы (например, объявление Германией в декабре 1941 года войны США, что может быть рассмотрено по мнению западногерманского историка С Хаффнера «как зов о помощи» [Хаффнер,1968]), разнообразные тактические «выкрутасы» (переодевание в чужую или нейтральную форму, провокационные приказы, отданные на радиочастотах противника и т. д. – мастерами такого рода боевых действий показали себя израильтяне в 1967 г. и отчасти в 1973 г.). Как правило, реальный вред от подобных действий невелик, и их проще всего просто игнорировать. В этом случае они остаются в истории как некое чудачество. Однако, если противник начнет реагировать на странные инновации, включая их тем самых в собственное «пространство войны», система «война» приобретает дополнительные степени свободы. Это еще не значит, что она обязательно претерпит бифуркационный скачок, но вероятность такого исхода повышается Поэтому экстенсивное нагромождение инноваций представляет особый вид стратегии за слабейшую сторону. Стратегии, направленной на размытие спектра возможных конечных состояний системы «война».

Само собой разумеется, что сильнейшая сторона может использовать тот же прием – и притом с меньшим риском. Но, как правило, человеческий ум более изворотлив в тяжелой ситуации; выигранные же позиции для него не столь интересны. Для страны, проигравшей в очередном раунде раздела мира, это представляет определенные шансы.

Конечно, существует вероятность того, что типографский шрифт, выброшенный из окна, образует при падении строки «Илиады», а весь воздух в силу статистической флуктуации соберется в правой половине комнаты, вследствие чего люди, оказавшиеся в другой половине, задохнутся. Однако характерное время ожидания подобного события на много порядков превосходит характерное время жизни Вселенной, что, собственно, и означает, что случайно они не происходят никогда.

С этим и был связан провал операции «Барбаросса». Аналитическая стратегия не могла рассчитывать на чудеса четвертого контура: неделями сражающиеся в окружении корпуса и дивизии. С точки зрения военной науки по всем разумным соображениям этим частям надлежало сдаться. Соответственно в операции появился механизм торможения, аналитическими расчетами не предусмотренный.

Существует простая семантическая формула, хорошо помога ющая при советских и постсоветских обобщенных неприятностях на работе: «А ты уверен, что через десять лет будешь помнить этот конфликт?» Для крупных социальных процессов можно говорить о ста годах (Кто, кроме историков, сейчас сможет с ходу назвать участников Тридцатилетней войны? Итоги войны Семилетней? Да хотя бы основные статьи Версальского договора?) Между тем высшие контуры оперируют возрастом Вселенной, и людям, у которых эти контуры импретированы, в высшей степени безразлично, и в чьих руках находится устье Тары, и какого цвета флаг водружен над Рейхстагом/Кремлем/Белым домом.