Юрий Ласточкин - Царское дело – быль или небыль

«Штык вроде кинжала, но тупой и грудь не пронзил, и фрейлина ухватилась обеими руками за штык и стала кричать, но потом её и 3 царских собак добили прикладами ружей. Правда, одну из собак повесили».

Налицо нелепая попытка вселить ужас в сердца читателей этого опуса, заставить их содрогнуться и, значит, поверить в происшедшее; просто ужастик какой-то: то пишут, что бедную Демидову раз 30 пронзили штыком, причем кололи (Ермаков) с такой силой, что штык каждый раз пробивал ее тело насквозь и втыкался в пол; здесь же сцена становится еще более кровавой и жуткой – поскольку после такого количества штыковых ран, причем сквозных, горничная почему-то никак не умирает (как впрочем, не умирает и половина расстреливаемых после ураганного огня практически в упор), ей еще и разбивают голову прикладами и не только ей, но еще и трем царским собакам, неизвестно откуда взявшимся в «расстрельной» комнате («одну, правда, повесили», – деловито сообщает «свидетель» событий). Кстати, этих многочисленных следов от штыковых ударов в полу комнаты никто почему-то не обнаружил.

«Смерть казнённых констатировал военный врач, ему были заданы вопросы, почему Алексей после нескольких выстрелов в голову и сердце жил, он ответил, что при такой болезни, какой болел Алексей, долго не умирают. Этим врачом был составлен акт о том, что все 11 казненных были мертвы».

Ну вот, с врачом понятно. Причина появления этого мифического персонажа вполне ясна. Он должен объяснить пытливому читателю, равно как и не менее пытливому расстрельщику, почему это после стольких выстрелов в жизненно важные органы царевич по-прежнему жив. Объяснение «врача» (вероятнее всего, самого Юровского) нелепее не бывает – гемофилия. После выстрела, а тем более нескольких выстрелов в голову и сердце умрет кто угодно, хоть с гемофилией, хоть без. И сам «врач» и его «ответы» придуманы исключительно для того чтобы хоть как-то попытаться объяснить факт «неумирания» царевича для тех, кто «не в теме» и не должен в ней быть (подробнее об этом далее.

Из протокола допроса обвиняемого Проскурякова Филиппа Полиевктова, проведённого 1—3 апреля 1919 г. судебным следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Николаем Алексеевичем Соколовым (Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (август 1918 – февраль 1920) / Следственное дело H.A. Соколова. Подлинник. – Архив Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, л. 270—282):

«Хорошо я ещё помню, что, передавая мне про бумагу, которую Юровский вычитывал Государю, он называл её, эту бумагу, „протоколом“. Именно так её называл Пашка. Это я хорошо помню. Как только это Юровский сказал, он, Белобородов, пузатый, Никулин, Медведев и все латыши (их было, по словам Пашки, 10, а не 11 человек) выстрелили все сначала в Государя, а потом тут же стали стрелять во всех остальных. Все они пали мёртвыми на пол. Пашка сам мне рассказывал, что он выпустил пули две-три в Государя и в других лиц, кого они расстреливали. Ничего он мне также не говорил ни про подушки, ни про то, что семья Царская сидела на стульях, когда её расстреливали. Стульев, повреждённых пулями и находившихся в нижних комнатах дома Ипатьева, я после убийства не видел».

Я. Юровский:«Когда стрельбу приостановили, то оказалось, что дочери, Александра Фёдоровна и, кажется, фрейлина Демидова, а также Алексей были живы. Причину того, что расстрел дочерей и А. Ф. был затруднён, я выяснил уже только в лесу».

Далее следуют фантазийные истории, рассчитанные на детей младшего школьного возраста о панцирях из бриллиантов, зашитых в лифчиках княжон. Никакие зашитые в ткань бриллианты не могут остановить нагановскую пулю, выпущенную с расстояния в 1.5 – 2 м.

Для справки: во время стрелковых испытаний пуля, выпущенная из револьвера системы Нагана с дистанции 25 м, пробивает навылет минимум 3—4 сосновые доски толщиной 2.5 см каждая, находящихся на расстоянии 8 см друг от друга.

П. Медведев: «Одновременно в ту же комнату вошли 11 человек: Юровский, его помощник, два члена Чрезвычайной комиссии и семь человек латышей. Я вышел в огороженный большим забором двор и, не выходя на улицу, услышал звуки выстрелов. Тотчас же вернулся в дом (прошло всего 2—3 минуты) и, зайдя в ту комнату, где был произведён расстрел, увидел, что все члены Царской Семьи: Царь, Царица, четыре дочери и Наследник уже лежат на полу с многочисленными ранами на телах. Кровь текла потоками. Были также убиты доктор, служанка и двое слуг. При моём появлении Наследник ещё был жив – стонал. К нему подошёл Юровский и два или три раза выстрелил в него в упор. Наследник затих. Картина убийств, запах и вид крови вызвали во мне тошноту».