Роман Почекаев - Легитимация власти, узурпаторство и самозванство в государствах Евразии. Тюрко-монгольский мир XIII – начала ХХ в.

Современные исследователи, впрочем, отмечают, что в государствах Средней Азии титул «тура» стал принадлежать потомкам пророка Мухаммада, вытеснив более известный их титул «сайид» (см.: [Кавахара, 2010, с. 124]). Надо полагать, использование ими «чингисидского» титула объясняется тем, что традиционно сайиды и ходжи, наравне с потомками Чингис-хана, в Средней Азии относились к «белой кости», т. е. наиболее привилегированной части аристократии (подобнее см.: [Кляшторный, Султанов, 2009, с. 329]).

Позднее Садык помирился с Якуб-беком, прибыл к нему в Кашгарию и даже породнился: кашгарский правитель выдал за него замуж вдову своего покойного сына [Кенесарин, 1992, с. 52]. Надо полагать, родство с султаном-Чингисидом кашгарский правитель намеревался использовать в качестве дополнительного фактора легитимации своей власти в бывших чингисидских владениях.

Отметим, что титул «хан» у туркмен обозначал вовсе не монарший статус, а принадлежность к привилегированному сословию – что-то вроде «бая» у казахов или киргизов (точно так же, как в сфевидском Иране ханами назывались не монархи, а родоплеменные вожди – аналоги тюркских беков).

Примечательно, что борьбу против советской власти Джунаид-хан начал еще в конце 1917 г., хотя Советская Россия официально заявила, что признает полную независимость Хивинского ханства. Ради борьбы с советской властью узурпатор пошел даже на сговор с представителем Временного правительства, с сентября пребывавшим в Хиве (см.: [Тухтаметов, 1969, с. 125–126]).

В противном случае остается согласиться с М. Россаби, считавшим, что восстание Ченгунджаба не имело конкретной цели и являлось всего-навсего очередным всплеском недовольства монголов против засилья маньчжурских властей (см.: [Kaplonski, 1993, р. 242]).

В трудах ученых монгольских лам Ченгунджаб и Амурсана характеризовались как изменники, мятежники против законной власти императора [Джамбадорджи, 2005, с. 142–143] (а также: [Успенский, 2011, с. 116]).

В пользу предположения о нелояльности Якуб-бека Султан-Сайид-хану свидетельствует тот факт, что на раннем этапе своего правления в Кашгарии эмир чеканил монеты с именем его свергнутого предшественника Малла-хана [Гаврилов, 1927, с. 10].

Якуб-бек при жизни официально так и не был признан в качестве хана, однако он нередко фигурирует с таким титулом в более поздней кашгарской историографии (см., напр.: [Усманов, 1947, с. 89]).

Согласно отчетам российских дипломатов в Центральной Азии, первые контакты Якуб-бека с англичанами были установлены гораздо раньше: еще в 1867 г. они предлагали ему помощь в борьбе с Бурхан ад-Дином – конкурентом Якуб-бека в борьбе за власть в Восточном Туркестане [Сергеев, 2012, с. 125; Kiernan, 1955, р. 320–322].

Отношениям государства Якуб-бека с Российской империей посвящен ряд специальных исследований [Моисеев, 2003 а ; 2003 в ].

Отметим, однако, что в отношениях с другими государствами Якуб-бек демонстрировал неприязнь к Кокандскому ханству и лично к хану Худояру (см., напр.: [Кулешов, 1887, с. 694]).

Кара-Джари был слугой-гулямом Хаджи-Хамзы – заместителя настоящего Тимур-Таша.

Правда, по мнению В. А. Сидоренко, «самозванство» вышеупомянутого золотоордынского претендента Кильдибека также заключалось лишь в том, что он, будучи племянником покойного хана Джанибека (сыном его брата Иринбека), выдавал себя за его сына [Сидоренко, 2000, с. 284], однако сообщения источников позволяют с уверенностью утверждать, что Кильдибека следует считать все же «лже-Кильдибеком».

По мнению Т. К. Бейсембиева такая незавидная участь лже-Шахруха объясняется еще и тем, что его выдавали за потомка Омар-хана, ветвь которого не пользовалась поддержкой населения в отличие от ветви его брата Алим-хана, к которой принадлежали и законный хан Худояр, и его брат Малла-хан, и большинство последующих претендентов. В подтверждение своего предположения исследователь упоминает, что в одно время с самозваным Шахрухом был умерщвлен еще один претендент на трон – Каландар-бек, несмотря на то что был подлинным сыном того же Мухаммад-Али-хана б. Омар-хана, на происхождение от которого претендовал и самозванец.

В шайбанидской историографии, представители которой создавали свои труды при дворе Абдаллаха II, его противник Шах-Бурхан-хан обычно предстает как малозначительный удельный правитель, к тому же обладающий массой качеств, позволяющих отнести его к «непопулярным, ставшим одиозными фигурам» [Султанов, 2006, с. 77–78]. Однако в последующей бухарской историографии он представлен как законный обладатель бухарского престола и верховной власти (см., напр.: [Мунши, 1956, с. 58–59]).