Роман Почекаев: Легитимация власти, узурпаторство и самозванство в государствах Евразии. Тюрко-монгольский мир XIII – начала ХХ в.

По мнению Ж. М. Сабитова, он являлся сыном Абу-л-Гази из рода Джадыков – еще одного «альтернативного» хана казахского Младшего жуза, не признанного российскими властями [Сабитов, 2008, с. 113].

Тем не менее ближе к концу Второй мировой войны, напуганный «коммунистической угрозой», Дэ-ван организовал во Внутренней Монголии сопротивление Советской Армии и действовал в союзе с японцами, после поражения которых попал в плен к гоминдановским властям, которые посадили его под арест вплоть до падения своего режима [Дудин, 2014, с. 35].

См. часть IV наст. изд.

В участии Абу-л-Хайра в башкирских событиях начала XVIII в. нет ничего невозможного: известно, что примерно в это время он находился в Поволжье, пребывая при дворе калмыцкого хана Аюки, у которого многому научился в области военного дела, причем обстоятельства, при которых он покинул Поволжье, исследователям остались неизвестны [Ерофеева, 2007, с. 128–130]. Вполне вероятно, что именно с участием в башкирском восстании и полученной в бою с русскими войсками раной (о чем также упоминается в документах, посвященных восстанию) и было связано возвращение Абу-л-Хайра в родные казахские степи.

Вполне вероятно, речь шла о самозванце Султан-Мураде (о котором см. гл. 9 наст. изд.).

Нурали, старший сын Абу-л-Хайра, в это время находился в Оренбурге, в честь чего губернские власти даже устроили «великий трактамент» с пушечным салютом и фейерверком [Добросмыслов, 1900, с. 22].

Примечательно, что Абу-л-Хайр и впоследующие годы не оставлял попыток возвести Ходжа-Ахмада на башкирский трон, что не могло не беспокоить российские власти. Так, когда в 1747 г. сын казахского хана обратился к властям за разрешением жениться на знатной казанской татарке, Коллегия иностранных дел нашла повод отказать ему [Игнатьев, 2013]. Несомненно, за этим решением стояло опасение властей, что укрепление связей Абу-л-Хайра и Ходжа-Ахмада с Поволжьем путем породнения с местной знатью позволит им и далее претендовать на башкирский трон.

Примечательно, что потомки хана Аблая, к каковым относился и Кенесары Касымов, как правило, не получали значительных постов в системе администрации пореформенного Казахстана, лишь отдельные потомки Аблая (причем только в ближайшее время после реформы 1822 г.) сумели добиться поста старших султанов. Позднее эта ветвь казахских Чингисидов была фактически отодвинута от власти. В результате даже полностью лояльный российским властям Ч. Ч. Валиханов, избранный в ага-султаны в 1862 г., не был утвержден Омским генерал-губернатором (см.: [Стрелкова, 1983, c. 241–242]). Надо полагать, русские власти опасались вручать представителям этого властного и амбициозного рода какие-либо полномочия даже на уровне местной администрации.

Интересно отметить, что Боромбай и Ормон состояли в свойстве (дочь Ормона была выдана замуж за сына предводителя племени бугу) [Омурбеков, 2007, с. 229], однако это, как видим, не привело к прекращению вражды между ними.

Впрочем, в ряде случаев сами же представители волостного и аульного управления «возмущали народ», становились во главе отрядов восставших (см., напр.: [Восстание, 1960, с. 530]).

Правда, в составе войск Амангельды Иманова имелись также и «пятидесятники», тогда как в армиях средневековых тюрко-монгольских кочевников такая воинская единица отсутствовала.

Любопытно, что Абдугаппар был избран главным ханом в Тургайской области, тогда как остальные (Оспан Шолаков, Айжаркын Канаев и проч.) считались ниже его по статусу, будучи «волостными ханами» [Восстание, 1960, с. 739]. Таким образом, как видим, казахи успели привыкнуть к административному делению, введенному «Степными положениями» 1868 и 1891 гг. и даже в какой-то степени учитывали его при восстановлении своих традиционных властных институтов!

По некоторым сведения, некий Султан Мурат Акрам Тюряев также «предназначался ханом иссык-кульским над мятежниками» [Восстание, 1937, с. 44–45].

С. Д. Асфендиаров почему-то называет этого хана Касымом Оспановым, хотя в документах он фигурирует как Оспан Шолаков.

Согласно информаторам У. Уатона, секретаря английской администрации в Бомбее, одним из первых попытавшегося дать описание Восточного Туркестана, Джахангир-ходжа был схвачен сторонником черногорских ходжей – противников его рода [Анваров, 1994, с. 15], однако другими источниками и исследованиями такая версия не подтверждается.