Артур Шевененов - Истопись. Eistopeis

Но как последнему главе хватало рациональности на то, чтоб просмотром культовых советских кино (в т.ч. снятого Меньшовым, коему посвящена предыдущая книга серии) постигать этос Страны, которую предстояло развалить, так и этому нынешнему не откажешь в базовом понимании последствий его слов и действий (как и бездействия), ответственность за которые история – независимо от кураторства, устных предписаний извне, неформальных и внесудебных решений и полуофициального статуса временных поверенных в ранге спецатташе – возложит на него. Большую игру могут затевать крупные игроки (впрочем, и их рациональности я призывал еще и два десятка лет тому назад не «демонизировать», так как в ранней юности забавляло меня и то, что спецслужбы знают далеко не все). Но спрятаться за их невыпячиваемыми спинами мелким исполнителям и распорядителям пира не придется, да и синекур на всех едва хватит. Это показал не только Афганистан, но и пиночетовский удел, несвободный от судебных тяжб, пусть и без шансов на обвинение незримых соучастников.

Но если и не откажем номинальным главам в элементарном здравом смысле, это еще не делает их светочами мысли, экономистами или философами. В общем-то, им и самим может казаться, что незачем, дескать, разбираться в механизмах. Однако, если и касается это деятельности клуба , то вовсе не переносится на собственную вотчину. Иначе временщики и все, кто их так или иначе поддерживал морально, должны готовиться к суду – истории, Света, собственной совести как прояснения для мудрых и ада для лукавцев.

Рейган, кажется, расплатился ментальным обстоянием, и к нему едва не присоединились некоторые из условно конкурирующей партии. Досадно и печально лишь то, что подобную участь разделят иные из наиболее совестливых и неравнодушных – слишком неленостных умом и совестью на другом конце спектра.

Печально и другое: главы без царя в головах, кажется, так и продолжат отождествлять этос или первофеномен с его изнанкой, вырождением, сингулярностью. Иначе, доросши до философии, смогли бы вместить и оценить следующее. Частное способно оказаться конгруэнтным целому, но целое никогда не окажется конгруэнтным вырожденному как изнанке своей и как дальнейшему, предельному сужению частного .

Иногда верно и обратное: целое конгруэнтно частному. Тогда достаточное предстает, если и не необходимым, то – наилучшим. К примеру, Русь может оказаться взаимоконгруэнтным с Россией в главном и лучшем. Но анти-Русь, понятное дело, будет маргинальностью и радикальностью, где примитивизм сходится с экстремизмом, порождая нескончаемую череду иррелевантных метаний, суетных бунтов и революционного выметания ценностей с институтами, нередко без замещения, так что в образующийся вакуум способно прокрасться что угодно. Гедель, несомненно, нашел бы, что заявить в этой связи об изначальной аксиоматизации системы. Да и Гегель в карман не полез бы касаемо антитез избыточных, без синтеза.

Вновь и вновь возвращаюсь к своему первому англоязычному сочинению двадцативосьмилетней давности. Критикуя предсказательность вне пророческого чину, все же не могу игнорировать того структурного, что лежало на поверхности. Русский этос, возможно, будут брать лишь в «гибридное» заложничество. К примеру, безусловным вытеснением и бессмысленным изживанием. Причем не только в юрисдикциях бывших союзников (в самом деле, скорее ровни и равноправных, нежели вассалов и угнетаемых, судя по тому, к а к щедро империя жертвовала на периферию, отрывая от себя, и сколь рьяно хранила меньшие этосы, в т.ч. приглушением роли центрового). Вот только будет ли чем заместить и возместить? По изъятии мнимого субстрата, сохранится ли «титульная гаплогруппа»?

Многого ли стоит экономика, где на всякий малый квант добавленной стоимости приходится куда более значительный прирост то посредничества, а то – мертвого груза давновмененных издержек да остовов разорившихся предприятий, также потребивших немало ресурсов, прежде чем оказаться списанными, пусть и без формального учета в рамках эффективности? А что сказать об обществе, где, чтобы купить буханку хлеба (все более дорогого ввиду редкости продукта, все увереннее признаваемого «вредным»), потребуется нажать пятьсот клавиш, обойдя на порядок больше сетевых мошенников? Даже если при этом легкомысленно пренебречь не только на порядки же возросшим потреблением электроэнергии, обслуживающей гаджетизацию и цифровизацию («дигитизацию»), но и сопутствующие выбросы углерод-окисей всех индексов?