Вадим Цымбурский - Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII-XX веков

Очень оригинальны очерки Цымбурского, посвященные геополитическим воззрениям Ф.М. Достоевского и Н.Я. Данилевского. Последнему мыслитель уделил гораздо больше внимания, нежели творцу «Дневника писателя».

Своеобразие Данилевского виделось ему в том, что он, в отличие от Тютчева, Чаадаева и многих других интеллектуалов XIX столетия, воспринимал российскую и европейскую цивилизации не как противостоящие друг другу принципы жизни на едином пространстве и организации оного, а как отдельные, конфликтующие на рубежах геокультурные ниши.

Новую постановку вопроса Цымбурский усмотрел в самом заглавии важнейшего труда Данилевского («Россия и Европа»), контрастирующем с названием тютчевского трактата («Россия и Запад»). Если Тютчев рассуждал о «двух Европах», России и Западе, как двух мыслимых проектах единой Европы, то Данилевский видел Россию вне Европы и возлагал на нее миссию создания особого неевропейского политического и цивилизационного пространства, способного потеснить пространство европейское, но отнюдь не стремящегося поглощать последнее как чужеродный России мир.

Данный подход был близок и самому Цымбурскому.

Мыслитель заметил, что «государственная фаза» является основным звеном цивилизационного процесса, которое интересует Данилевского. Поэтому последнего можно было бы назвать «государственником» – тем более что суверенность цивилизации мыслима для него как суверенность исключительно политическая, контроль группы народов, говорящих на близкородственных языках, над пространством, гарантированным от вмешательства представителей прочих цивилизаций. Согласно Цымбурскому, Данилевский имеет в виду то, что позже в Германии назовут суверенным «Большим Пространством». Таким образом, в авторе статьи «Горе победителям!» он распознает одного из предшественников геополитики К. Хаусхофера.

Также Цымбурский указывает на своего рода «цивилизационно»-умственный парадокс. По своему интеллектуальному аппарату антиевропеист Данилевский – типичный европеец третьей четверти XIX века, т. е. не мистик, не идеалист-метафизик, а строгий позитивист; как ученый-«естественник», он, в сущности, выступает в качестве материалиста. Данилевский свободен от «средневековых» моделей, стоящих на вооружении у оппонентов-европеистов – старшего, Ф.И. Тютчева, и младшего, B.C. Соловьева, яростного критика идей, изложенных автором «России и Европы».

В некоторых представлениях Данилевского он увидел прообраз тех или иных идей Л.Н. Гумилева. Так, первый, говоря словами Цымбурского, несколько предвосхитил постулат «комплиментарности» автора «Этногенеза и биосферы Земли» – когда написал о «неизведанных глубинах тех племенных симпатий и антипатий, которые составляют как бы исторический инстинкт народов».

С точки зрения Цымбурского, Н.Я. Данилевский определил Россию как «Анти-Европу», одного из членов бинарной системы, другим элементом которой выступает западное сообщество в целом. Она для позднего Данилевского – не просто самобытная цивилизация, но функциональное «иное» западного сообщества. Тем самым он, по мнению мыслителя, вплотную подошел не просто к выводу о миссии России быть противовесом европейскому сообществу как единовзятому целому, но и к идее существования метасистемы «Европа-Россия». Именно такая модель, полагал Цымбурский, нашла культурологический эквивалент в предложенной Б. Гройсом трактовке ряда явлений русской мысли как представления Запада о «своем ином, своем "анти-"».

Но здесь главное не то, что сказал мыслитель, а то, о чем он умолчал. А умолчал Цымбурский о том, что увидел в Данилевском своего прямого предшественника, предтечу разработанной им модели цивилизационного тандема «Европа-Россия» с его циклическим ритмом. Возможно, именно поэтому анализу взглядов Н.Я. Данилевского и отведен такой большой кусок его диссертации.

Очень многое в ней осталось неосвещенным и недосказанным, но и того, что есть, достаточно, чтобы считать ее вещью выдающейся, яркой – подобно множеству других произведений, созданных В.Л. Цымбурским. Даже будучи незаконченной, данная работа стала таким достижением русской геополитической мысли, которое можно поставить в один ряд с книгами ее «классиков», типичных и нетипичных – того же Данилевского, И.С. Аксакова, В.И. Ламанского, P.A. Фадеева, КН. Леонтьева [84], В.П. Семенова-Тян-Шанского, А.Е. Снесарева и т.д.

Остается лишь сожалеть, что труд этого мыслителя не был и уже никогда не будет доведен до конца.