Денис Гаев - Александр Литвиненко и Полоний-210. Чисто английское убийство или полураспад лжи

Я хотел бы поблагодарить жителей Британии за выражение поддержки и проявление интереса к моим страданиям.

Я благодарю мою жену Марину, которая была со мной всё это время. Моя любовь к ней и нашему сыну не знает границ.

Сейчас я лежу здесь и отчётливо слышу биение крыльев ангела смерти.Может быть, мне и удастся ускользнуть от него, но я вынужден сказать, что мои ноги уже не так быстры, как мне хотелось бы. Поэтому я думаю, что пришло время сказать пару слов человеку, ответственному за моё нынешнее состояние.

Возможно, у вас и получится заставить меня замолчать, но это молчание не пройдёт бесследно для вас. Вы показали, что являетесь тем безжалостным варваром, каким представляют вас самые жестокие критики.

Вы показали, что у вас никакого уважения к человеческой жизни, свободе и другим ценностям цивилизации.

Вы показали, что недостойны своей должности, недостойны доверия цивилизованных людей.

Возможно, у вас и получится заставить замолчать одного человека, но протесты по всему миру будут звучать в ваших ушах, господин Путин, до конца вашей жизни. Пусть Бог простит вас за то, что вы сделали – не только со мной, но и с моей любимой Россией и её народом.

Этот высокопарно-истеричный текст вызывает, конечно, очень много вопросов с точки зрения элементарной логики. Первый, очевидный, вопрос: а где доказательства ? Любые обвинения, не подкрепленные доказательствами, очевидно, стоят недорого – даже если они, якобы, сделаны «на смертном одре».

Кого только не обвиняли в смерти Литвиненко – но «господин Путин», очевидно, не имеет никакой связи ни с бывшим другом Литвиненко и Березовского Андреем Луговым, ни с темным итальянским аферистом Марио Скарамеллой. (Более того: как мы увидим позднее, в главе 6 – ни в одном достоверном заявлении, сделанном в больнице, Литвиненко не обвинял ни Лугового, ни Ковтуна, ни даже самого Путина!) Так что в логике приведенного «документа» красуется дыра, вполне достаточная, чтобы потопить «Титаник».

Но более существенным сейчас мы считаем другой вопрос: так кто же все это написал?

Потому что сам Литвиненко, очевидно, этого сделать не мог. Его английский был, деликатно выражаясь, не слишком хорош. На пафосные английские обороты в стиле «Я отчетливо слышу биение крыльев ангела смерти» («lean distinctly hear the beating of wings of the angel of death») – он вряд ли был способен даже тогда, когда был совершенно здоров. Полагаем, что находясь «на смертном одре» – он был еще менее способен.

Стало быть, английский текст завещания Литвиненко не является его подлинными словами. А что же тогда ими является? Тут, как всегда, показания очевидцев начинают сильно различаться.

Для начала, предоставим слово режиссеру Андрею Некрасову,одному из круга близких друзей покойного:

– Были ли вы свидетелем создания предсмертной записки? Что-нибудь на эту тему вам известно? Как она возникла?

– До понедельника, до вторникамне лично казалось, что он [все еще] надеялся, хотя он был в очень тяжелом состоянии. И у него, и у его супруги была искорка надежды. Все происходило очень быстро после этого.Где-то во вторник во второй половине дняон попросил записать вот эту записку. Был вызван адвокат. Я вышел из комнаты. И где-то в течение двух часов она была создана, потом переведена на английский язык.У меня лично нет никакого сомнения, что это аутентичная записка. Это 100 %. Более того, он эти слова повторял очень много раз устно и при мне, поэтому тут достаточно свидетелей. Мне кажется, что это все связано было с тем, что он как-то для себя решил, что, действительно, конец близок. Когда я был в палате, он сказал фразу, которую я потом передал прессе, – «гады, они все-таки меня достали»,которая была переведена на английский. Они были в Times опубликованы в моей статье, потом ее обратно перевели… двойные переводы– они неизбежны » [25].

Здесь интересно отметить, что г-н Некрасов невольно подтверждает выводы, сделанные нами в пункте 4.3: до понедельника ( 20 ноября ) Литвиненко был хоть и в «тяжелом», но стабильном состоянии – а вот «после этого» он начал умирать «очень быстро».

Ну а по поводу «предсмертной записки» – Некрасов недвусмысленно заявляет о том, что:

• Литвиненко делал свое заявление на русском языке, и в присутствии вызванного адвоката;

• английская версия – это перевод текста оригинального заявления;